Не жалея ни о чем

Он титулованный придурок, которого я стараюсь избегать, насколько это возможно. Но мое презрение ничто по сравнению с презрением Крю, который, предположительно, ударил его пару лет назад. Я слышал только о последствиях, так как это было еще тогда, когда мой отец доверился мне. Он был в ярости от того, что Крю поставил под угрозу наши деловые отношения, и еще больше разозлился из-за Скарлетт. Крю не признала бы, что это было так, но ничто другое не заставило бы его выйти из себя.

— Ты хотя бы знаешь, где находятся офисы «Крейн Энтерпрайзиз», Камден?

Он смеется, как будто это была шутка. Это не так. Себастьян Крейн придерживался совершенно иного подхода к участию своего сына в семейном бизнесе, чем мой отец. Камден с радостью забирает часть прибыли, чтобы иметь возможность веселиться и выпивать по всему миру.

— Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в кабинке.

— Я уверен, что ваши акционеры согласились бы, — отвечаю я.

Камден снова хихикает. Он всегда пытался вести себя со мной по-дружески, вероятно, в попытке позлить Крю. И обычно я терпел это, потому что «Крейн Энтерпрайзиз» — конкурент «Кенсингтон Консолидейтед», и здесь есть что сказать в поддержку поговорки держи врагов ближе.

Но сейчас я не такой сговорчивый, отчасти потому, что Крю заслуживает моей лояльности больше, чем компания, а отчасти потому, что Камден заметил Ханну. У него похотливое выражение лица, когда он наблюдает, как она берет бокал с мартини, и я полностью понимаю стремление Крю изменить выражение своего лица.

— Я возьму виски, чистый, — говорю я бармену, когда он поворачивается ко мне.

— Я не думаю, что мы имели удовольствие быть представленными, — говорит Камден, протягивая ей руку. — Я Кэмден Крейн.

— Ханна Гарнер. — Она пожимает ему руку.

— Вы двое…

— Да. — Мой тон короткий и отрывистый.

Кэмдена это не останавливает.

— Ты живешь в Нью-Йорке, Ханна?

Она играет оливками в своем мартини и качает головой.

— В Лос-Анджелесе.

— Отличный город. Если тебе понадобится гид во время твоего визита, я, вероятно, буду свободен. У Оливера репутация очень занятого человека.

— Я предпочитаю встречаться с мужчинами, придерживающимися трудовой этики, Кэмден. А теперь, если ты нас извинишь… — Ханна уходит прежде, чем у Кэмдена появляется шанс ответить.

Я улыбаюсь ошеломленному выражению лица Камдена.

— Рад тебя видеть.

Затем я следую за Ханной к нашему столику.

ГЛАВА 25

ХАННА

Когда я закрываюсь в кабинке туалета, я бьюсь головой о дверь. К сожалению, это модные двери. Вместо пластика, который поглощает звуки, они сделаны из какого-то древнего дерева, которое отдает стук.

Я делаю долгий вдох.

Мне просто нужно пережить остаток сегодняшнего вечера. Мой рейс завтра утром. Я писаю и спускаю воду, затем хватаюсь за ручку.

Какофония стука каблуков эхом отражается от мраморного пола, сопровождаемая несколькими женскими голосами.

— … блондинка здесь с ним? — говорит один из них.

Моя рука замирает, оставаясь неподвижной вместо того, чтобы открыть защелку.

— Она симпатичная, — говорит другой голос. — Наверное, он просто трахает ее.

— Леонардо Брэнсон сказал моему отцу, что Куинн станет Кенсингтон к осени. — Третий голос присоединяется к разговору, и я понимаю, о ком именно они говорят.

— Честно говоря, я не думала, что Оливер когда-нибудь женится. Даже когда он должен был жениться на Скарлетт. Он слишком…серьезный, понимаешь?

— Оливеру все еще нужны наследники, — добавляет кто-то еще. — Если только он не хочет, чтобы дети Крю унаследовали все. Я слышала, Скарлетт снова беременна.

— Правда? Такими темпами я никогда не выйду из списка ожидания «Руж».

Раздается смех, прежде чем разговор переходит на звуки помады и хлопки туши, пока группа женщин подкрашивает свою внешность. Я прислоняюсь к двери, слушая, как их голоса отражаются от кафельных стен, прежде чем они возвращаются на вечеринку.

Я открываю дверь и, наконец, выхожу из кабинки. Когда я открываю кран, никого больше не видно. Начинает течь теплая вода, как раз в тот момент, когда открывается дверь другой кабинки.

Я замираю, наблюдая в зеркале, как Скарлетт Кенсингтон подходит к раковине рядом со мной. Она достает из клатча тюбик помады и наносит на губы свежий слой красного.

— Люди будут говорить о тебе все дерьмо, которое захотят, — говорит она, завершая фразу. — Тебе. Это не значит, что ты должна верить ни единому из них слов.

Я не упускаю из виду двойной смысл. Я наговорила всякого дерьма.

Нервы отдаются рикошетом в моем животе. Мои воспоминания о том, что именно я сказала ей в другом модном туалете, не кристально ясны. Я была навеселе, и это было пару лет назад. Но я помню достаточно, чтобы знать, что поток стыда оправдан. И хотя я мечтала о возможности извиниться, теперь, когда она появилась, я не уверена, что именно сказать. Скарлетт пугает.

— Значит, Оливер не должен жениться на Куинн Брэнсон?

— Должен был. — Ее обручальное кольцо с бриллиантом блестит, когда она что-то ищет в клатче. Сумочка окрашена в тон ткани ее платья, точно так же, как и моя. — Но он этого не сделает.

— Почему?