Не жалея жизни

Аверин молча проглотил невысказанный, но оттого еще более горький упрек. «Конечно, можно было, как советовали из Семипалатинска, пойти на риск — выявленных контрреволюционеров срочно арестовать. Такой удар вынудит подполье временно прервать свою деятельность, замкнуться. Но их верхушка по истечении определенного времени проведет необходимую перестройку, восполнит потерянные звенья — и начинай все сначала. Да и Тимофеев заболел, как назло. Но врач говорит — еще с недельку пройдет, прежде чем можно будет побеседовать. И опять вопрос: кто это под его родственничков работал? Жаль, санитар не запомнил их».

— А, ты еще здесь, тогда полюбуйся: снова сюрприз, — стремительно вошедший в кабинет секретарь укома Зарембо рывком протянул Андрею телефонограмму о налете банды Найды на хутор Казанский и село Александровку. — Совсем обнаглели. Среди бела дня, на глазах у сотен людей орудуют. Вот что, — секретарь подошел к Аверину и, сурово посмотрев ему прямо в глаза, сказал:

— Хватит. Будем на бюро укома серьезный разговор вести. Готовься объяснить людям, как им теперь быть. Готовь свои предложения. Но учти, никаких оттяжек не дадим. Поднимем чоновцев, красных партизан, шахтеров из Экибастуза, но к празднику Первомая наведем настоящий порядок.

— Того же и я хочу, только иными силами и в другие сроки.

— Именно?

— Шахтеров поднимать не стоит, как не стоит тревожить всех чоновцев и партизан, обойдемся только теми, кого отберем. И надо ли выносить на бюро этот вопрос сейчас, когда мы уже приблизились к разгадке, к развязке? Очень прошу не подстегивать, не торопить нас.

Зарембо внешне спокойно выслушал ответ руководителя уездной ЧК, в раздумье постоял с минуту у стола, затем прошел к окну и, слегка побарабанив пальцами по стеклу, так и не повернув головы, ровным тоном, в котором уже не чувствовалось недавнего кипения, а, наоборот, проскальзывали нотки этакой ледяной бесстрастности, произнес:

— Ладно. Подождем.

На выходе из здания Совета Аверина остановила Елизавета Ивановна Коршунова. Заметно волнуясь, она поблагодарила за продукты питания, лекарства и одежду для больных детей. Попросила чекиста пройти в ее маленький кабинет и, понизив голос до шепота, рассказала, что Химичев настаивает на совместной поездке в Омск для встречи с ее братом. Четкого ответа она ему не дала, сослалась на большую загруженность работой. Тогда Химичев потребовал срочно взять отпуск или, в крайнем случае, уволиться и перейти на работу в кооперацию, где, по его словам, для подобных «мероприятий» можно всегда получить необходимую поддержку от «своих» людей.

— Боюсь я их, Андрей Григорьевич. И не так страшен сам Химичев, как двое других, по словам Павла, наших попутчиков и вместе с тем членов организации. Одного из них, Кирилла, я знаю, встречалась с ним впервые еще при жизни мужа, кажется, в девятнадцатом году, он в то время формировал из добровольцев отряд для войск атамана Анненкова. Вторично увидела Кирилла в августе двадцатого, одну ночь он укрывался в нашем доме. Тогда он вроде бы воевал против Советской власти на стороне войск есаула Шишкина. Хвалился, якобы ему поручали важный пост в карательном отряде есаула Ельникова.

— По вашим словам, у Кирилла довольно длинный послужной список закоренелого белогвардейца, и он из тех, кто не хочет примириться.

— О, такой, как он, на это не пойдет.

— Вы говорили, кроме Кирилла и Павла, должен быть еще один попутчик?

— Да. Ему для поездки уже выправили все необходимые документы и даже выделили подводу до самой Железинки. Еще бы, ведь там в финотделе начальник на него надышаться не может, такой золотой работничек.

— Кто это?

— Вы его знаете — Алексей Епифанов.

— Он тоже служил с вашим мужем?

— Нет, они были шапочные знакомые по Омску, в девятнадцатом году. В штабе вместе получали назначение: Саша мой — ротным в пехоту, а Алексей в армию Дутова, следователем при канцелярии казачьей бригады. А теперь, пока Кирилл займется в Омске своими делами, Епифанов должен неотлучно находиться со мной.

— И все это они вам пояснили открыто?

— Под благовидным предлогом моей личной безопасности. Кирилл, усмехаясь, говорил: «Нельзя давать женщину в обиду, в чужом городе тем более».

Аверин посоветовал ей принять предложение Химичева. Все необходимые меры безопасности будут предприняты, а официальный предлог для ее поездки имеется. Еще в прошлом году Сибревком направлял в Павлодар несколько сот семей переселенцев из России и группу детей-сирот. Документация осталась в Омске, цель командировки — отыскать и забрать все документы. Будет и официальный сопровождающий — работник укома комсомола.

Коршунова согласилась на такую поездку и попрощалась с чекистом, но, когда Аверин встал и пошел к двери, попросила его задержаться еще на минуту.