(не)жена для бандита (СИ)

— Сейчас я им… — я выдернул из школьных штанов ремень, накрутил его конец на ладонь, и замер, когда Татка расширенными от ужаса глазами уставилась в пространство.

Теперь и я услышал это: визгливые, предсмертные крики женщины, которая прямо сейчас прощается с жизнью. Она стонала, хрипела, булькала кровью и какими-то словами, но чьи-то сильные руки методично затыкали ее. Нам были слышны только глухие удары о стену, треск ткани, какие-то странные звуки, не обещающие ничего хорошего, и отборная брань.

— Спасите! Дети мои! — пронесся по венам неожиданно ясный крик этой женщины, понятный среди всего этого морока страха.

Татка дернулась, и теперь уже я повис на ее руках, отгоняя от замка. Оттолкнул ее, сам выпрыгнул в коридор, заставленный бутылками, необычными баллонами с белым белесым воздухом, шприцы.

Замер в дверях кухни: бородатый бугай держал мать за волосы, и, глядя на меня, снова вдавил с размаху ее лицо в ребристую батарею. Она зашлась кровавым кашлем и сиплым воем.

— Пустиииии!! — крикнула Татка, рванув вперед. Девчонка выхватила бутылку со стола, со всего размаха ударила ею о край стола и, даже не задерживаясь, воробьем налетела на мужика.

Все случилось в считанные секунды, и ни я, ни потерявшая связь с реальностью мать, ни пьяный бугай, никто не ожидал, что случится дальше, что сотворит эта маленькая большая девочка своими худыми руками в застиранной, истончившейся от штопок рубашке.

Татка, подняв «розочку», — острые стеклянные края лопнувшей от удара бутылки, — метнулась к мужику и со всего размаха, со всей силы всадила свое оружие, держа за горлышко, прямо ему в грудь. Тот опешил, закашлялся, выпустил волосы матери, и она кулем скатилась на пол, даже не подавая признаков жизни.

Ухватился за место удара.

Рыкнул, прошептал что-то своим ртом, спрятанным в мерзкой грязной бороде, блеснул глазами, сделал шаг по направлению к отступившей назад перепуганной Татке, и рухнул на пол.

Тогда я еще не знал. Не знал, что Татка попадет в колонию для несовершеннолетних. Что выйдет. И что в день моего совершеннолетия, после которого меня выпустят из детского дома, ее силой затащат в подвал, изнасилуют и бросят умирать. И эта смерть отправит меня прямиком в руки дяди, который заменит мне семью, которой я никогда и не видел.

32

Дверь не открывается, не поддается, и тогда я ударом ноги вышибаю хлипкий замок. В нос ударяет привычный запах травы, и я морщусь. Не теряя времени прохожу в полутемную комнату с занавешенным дырявым одеялом окном.

В квартире никого нет. Коридор пуст, маленькая кухня — тоже, человек обнаруживается в единственной комнате.

В кресле валяется парень, он явно не в себе. Бубнит что-то себе под нос и отрывисто ненормально и очень тихо смеется. Рядом валяется батл, ложка и зажигалка. Под моими ногами что-то хрустит. Я смотрю вниз и откидываю носком ботинка бабочку.

Балдежник поднимает руки, и я сразу определяю в нем фотографию того, кого Дамир Рустамович прислал в сообщении с точным указанием заказа.

Выкидываю вперед руку с пистолетом.

— Фаня? — уточняю его кличку, которую дядя указал в письме, но и сам уже вижу, что пришел вовремя, что тот парень и есть мой заказ.

Он поднимает на меня свои помутневшие глаза. Не сразу понимает, кто и что перед ним находится. Думаю даже, что сейчас, глядя на дуло пистолета, будет смеяться.

— Товара нет, бро, — шевелит он своими губами, говоря еле слышно. — Сегодня тов-вара нет. Приходи завтра.

Я спускаю пистолет с предохранителя, и глаза барыги, наконец, фокусируются на оружии. В этом примитивном существе, которым он стал по собственной воле, и зовущим на эту тропу в никуда других, медленно зарождается боязнь за свою жизнь. Инстинкт самосохранения, до конца еще не пропавший, дергает за ниточки.

— Я не брал ниччччего, — округляет глаза нарик. — Олег мне нииичччего не передал.

— Пофик.

Жму на курок.

ХЛОП! И его голова безвольно повисает на шее.

ХЛОП! Повторяю пируэт пули в грудь.

В комнате начинает пахнуть порохом, и я убираю пистолет обратно — за спину, за ремень на поясе брюк.

— Эээ! Че за дела! — слышится неуверенный мужской голос из коридора.

Понятно, к барыге подтянулись его покупатели, его люди…Бросаю последний взгляд на парня, удостоверившись, что заказ дяди выполнен точно.

Опускаю голову ниже и проношусь мимо придурка, который явно пришел за дозой к барыге. Задеваю его плечом, но парень ничего не делает, только отшатывается в сторону.

Не дожидаясь, пока он меня запомнит или увидит то, что осталось от барыги в кресле, выскальзываю наружу, плюхаюсь в кресло автомобиля, тут же завожу мотор и срываюсь с места.

Жму газ до предела, но, как только вхожу в зону покрытия дорог камерами, сбавляю скорость до нужной. Прячу волыну в бардачок, и пистолет легко помещается в привычном пространстве.

— Амир Султанович, мы вас ждем, — возле дома уже ждет чертов лимузин — насмешка надо мной и моим будущим.