Не жизнь, а роман!

Катерина не заострила внимания на том, что её предположения не опровергнуты. Тем больше она оценила поступок и взятый на себя риск Морритта. Всё же у него не каменное сердце, и слово «честь» не чуждо ему.

— О, это просто привычка, — поспешила ответить она. — В замке старший над воинами капитан, а над ним сеньор. Так что же, вы отпустите меня?

— Вы должны понимать, что я не выпущу вас из поля зрения, но это никак не отразится на вашей жизни.

Об этом не сложно было догадаться, поэтому, чтобы не плодить проблем, Катерина решила сразу предупредить:

— Думаю, что я уеду из Франции. Мне здесь больше нечего делать.

— Могу ли я попросить вас остаться ещё на какое-то время? Вы же не всё рассказали…

— Конечно, — она улыбнулась, — мне приятно поделиться с вами историей моей жизни в прошлом, тем более, что никому об этом я больше никогда не смогу рассказать.

— Никому, — строго повторил Эмэри и посмотрел на неё со значением.

— Даже не сомневайтесь. При любых обстоятельствах, даже если мне будут совать сегодняшнюю запись с моим рассказом под нос, я буду отпираться до последнего. Мне не нужен подобный интерес к моей персоне. Когда вы услышите всю историю, то поймёте, что жизнь там была совсем не романтична. Мне приходилось наказывать слуг, и я имею в виду не словесное внушение. Пусть подобные случаи были редки, но это было. Я стояла рядом с мужем, когда он выносил смертные приговоры, и их тут же исполняли. В нашем времени не поймут, что я проходила мимо, когда чей-то муж бил жену или своих детей.

— Всё так плохо?

— По-разному. Для рождённых в том времени людей во многом нет ничего шокирующего, но я долго не могла влиться в ту жизнь, и видела в ней только плохое. Не сразу стала замечать силу духа этих людей, чистоту их эмоций… Я вам всё расскажу, без прикрас, а вы сами решите, что за люди были наши предки, почему они жили так, а не иначе. Возможно, вы поймёте меня, почему я не стала какой-нибудь Жанной д ́Арк, а просто жила, как умела.

— Ну что ж, Катрин, тогда давайте заключим с вами договор. После обеда вы возвращаетесь домой, я организовываю вам страховую выплату, а вы остаётесь во Франции на несколько месяцев.

— Зачем так надолго?

— А вам неинтересно узнать, как сложилась судьба у вашего мужа и других? Мы могли бы поездить с вами по Франции и посмотреть на всё своими глазами, — Эмэри постарался предложить это как бы безразлично, но внутри затаился, с удивлением почувствовав в себе хищника.

Ему хотелось внимания этой женщины, её расположенности к нему. Она вызывала у него интерес и симпатию. О медальоне, который сыграл определяющую роль в создании проекта «Время», он сейчас не вспоминал. Он был очарован Катрин. Эта симпатия возникла с первого взгляда. Просто внутри всколыхнулось что-то одобрительное, а потом это чувство крепло с каждой минутой, проведённой вместе.

— Я… — Катя не успела задуматься о том, что она могла бы заняться историческими исследованиями, и это предложение вызвало у него горячий интерес. Облизнув враз пересохшие губы, она призналась: — не подумала. Мне пока ещё трудно… я всё ещё в прошлом и здесь… я же там прожила годы, а тут всё по-прежнему… Мне бы очень хотелось узнать, но зачем вам утруждать себя?

— Когда вы мне всё расскажете, то я вам тоже кое-что расскажу. Пока не могу для чистоты эксперимента, — загадочно улыбнулся Эмэри.

— Хорошо, только не забудьте!

Они обедали вместе. Всё было по-домашнему, как будто они расположились в небольшой кухоньке. В этот раз, сидя за столом, оба просматривали информацию в планшете. Раньше буржуа читали газеты, а теперь все новости мира приходили в электронном виде. Катя искала следы о взрыве в здании института. Несколько невзрачных заметок о неправильном использовании электрических мощностей, приведших к взрыву, не вызвали какого-то резонанса в обществе. О жертвах — вообще ни слова. Это наводило на мысли, что Морритт всё контролирует. Ей бы держаться от него подальше — слишком опасен, да ещё и попадаешь под его обаяние, но обстоятельства этого не позволяют.

После обеда Эмэри подал руку Катерине:

— Вы готовы вернуться домой?

Дыхание перехватило, и она схватилась за горло. Кажется, он что-то понял и, слегка приобняв её за плечи, притянул к себе. Потом он наклонил голову и, глядя своими дивными тёмными глазами, неожиданно пообещал:

— Я буду рядом, ничего не бойтесь.

Чего бояться, по его мнению, она должна была? Или кого? Неважно. От его слов стало тепло и спокойней. Глупо, хотя бы потому, что он — главная угроза для неё, но все равно паника схлынула, и она благодарно кивнула. Пусть даже с его стороны это пустые слова, дань вежливости, но ей стало легче.

Возле дома родителей Славика он помог ей выйти и первым поздоровался, когда Этэри открыла дверь: