Неавторизованная автобиография

Надеюсь, лично вам нравятся баскетбольные арбитры. Я не помню, какая роль им предназначалась в грядущей революции. Так или иначе, дальше в приглашении говорится, что наши надежные сторонники есть среди фанатов рок-группы Saint Etienne и поклонников книг Филиппа Дика и Набокова. Платы за вход не было, но люди могли принести с собой компьютерные железки и кабели в качестве пожертвования.

Не помню, соответствовала ли реальная вечеринка моим разглагольствованиям. Но в этом приглашении — если не в самом событии — видна вся моя жизнь в то время. В те довольно дикие в эмоциональном отношении годы я усвоил чувство ненависти к религии. Хотя слово «ненавидеть» очень приблизительное — я все-таки дитя эры Водолея и не испытываю ненависти ни к чему. Точнее будет сказать так: в детские годы — до моего поступления в Мельбурнский университет, где я изучал математику и физику, — я узнал, каким злом может быть организованная религия, и я пришел к пониманию, что моя нелюбовь к религии — важная составляющая моей уверенности в себе. Понимайте как хотите. Я уверен, что так обстоят дела у многих. Однажды я оказался в обиталище пеших туристов, которое заполонили десятки членов Христианского общества Австралийского университета. В основном были молодые женщины, и я довольно бесчестным образом выступал в роли некоего честертоновского Харди, деревенского атеиста, которого они пытались обратить в свою веру, правда, с помощью вздымавшихся грудей. Одной из этих благочестивых матрон была чудесная девушка, дочь священника из Ньюкасла. Когда я принялся заигрывать с ней, она подняла глаза вверх, ее реснички затрепетали, и она заявила: «О, ты так много знаешь! А я почти ничего…» «Вот почему ты веришь в Бога», — объяснил я. От этих жестоких слов, кажется, у нее перехватило дух. Скорее всего, я был именно тем, кого она тайно желала: мужчиной, готовым открыто перечить ее отцу. Иными словами, мужчиной, который хотел действительно быть мужчиной, быть сильным, как сказали бы авторы сентиментальных романов (я чувствовал, она их читала), а не раболепствовать перед Богом ее отца.

Это забавная сторона религии. Не столь забавную сторону я обнаружил среди сайентологов, этой отрыжки мозга покойного Рона Хаббарда; они заманивают к себе миллионы людей в год и явно считают свою секту кульминацией оккультных учений. Как и другие подобные культы, они сочли разумным хранить свои самые безумные убеждения и практики в тайне от новообращенных. Потом эти новобранцы, карабкаясь по дорогостоящим «уровням», сами станут достаточно чокнутыми, — но ведь это занимает долгие годы. Система сайентологии в целом порождает раболепие и секретность — две вещи, от которых я всегда бежал. Уверен, что и у меня были моменты ошибочных суждений, но ни один из них в жизни не сравнится с тем потоком вздора, что льется из уст сайентологов. Конечно, я могу ошибаться и Земля на самом деле — разрушенная тюрьма пришельцев из космоса, но меня все это не убеждает. В ходе нашей борьбы за защиту Интернета уже много лет назад стало ясно, что сайентология — один из главных врагов свободы. Интернет по своей природе — зона без цензуры. И это не радует тех прихвостней Хаббарда, которые саму суть своего существования видят в цензуре, сокрытии фактов и выдаче откровений, прошу заметить, за плату.

Сайентология культивировала обширную манипулятивную сеть. Она преследовала газеты, своих бывших членов и многих других людей с помощью юридических процедур и нелегального запугивания, хотя сама до сих пор является объектом расследования ФБР. Свое религиозное учение эта церковь самым подлым образом считает коммерческой тайной и предметом авторского права. Спустя годы WikiLeaks вскрыл ее секреты, опубликовав подборку этих абсурдных рассуждений, каждую страницу которых украшает фраза «Копирайт 1966, Л. Рон Хаббард. Все права защищены»: «Состояние Очищения великолепно. Мы ждали этого состояния очень долго. Когда индивид достигает Очищения, он совершает Прыжок». Если позволите игру слов, то противостояние этим психам принесло мне чистоту понимания. Борьба с церковью — это не просто борьба Сети с кучкой чокнутых, у которых карманы набиты деньгами. Это борьба против попыток корпораций подавлять Интернет и свободу слова. Это борьба за интеллектуальную собственность, за саму суть самовыражения и принципы беспрепятственного доступа к информации. В год, когда меня судили, я писал об этом, я указывал, как прецеденты, устанавливаемые сегодня сайентологией, могут завтра оказаться мощными орудиями корпоративной тирании. Я всегда был борцом до мозга костей, и в тот год все время, что не проводил с сыном, уходило на создание, скажем так, глобальных платформ местного протеста. Мы митинговали около здания сайентологов, например, на Флиндерс-стрит, раздавая прохожим буклеты, а также выступали в списках рассылки и на форумах против каждой их попытки давить на свободу слова.

Это была дорога от локального к глобальному и назад. Мой любимый вид путешествий.

7. В будущее — дорогой точных наук