Небеса

Иудеи разрывали на себе одежду, тайцы выносили мертвые тела из дому через окно, индусы сжигали умерших и высыпали пепел в Гангу. В Конго умерших кормили через трубочку, в России незамужних девушек хоронили в подвенечных платьях. В Швейцарии места на кладбищах стоят так дорого, что могилы живут всего двадцать лет — потом экскаватор очищает территорию для новых покойников. Над могильным холмом Чингисхана прогнали табун лошадей. Китайский император Цинь Шихуан лежит в пропитанном ртутью кургане, а по соседству с ним — тысячи терракотовых солдат, колесницы и кони. Ленин и председатель Мао выставлены под стеклом, словно бабочки в музейной коллекции. Фараон Хеопс испарился из собственной пирамиды, а Бонапарта упрятали в несколько драгоценных гробов. Португальский король Педру приказал выкопать Инеш де Кастро из могилы, где она пролежала два года, и короновал смердящий труп. Сержант Бертран резал мертвую плоть, некрофил Фефилов насиловал задушенных женщин. Гигантская костяная люстра в Седлеце глядит пустыми глазницами черепов на посетителей, выбегающих прочь в пугливой испарине. Штабеля сухих тел в Палермском склепе капуцинов, белоснежная красота Тадж-Махала, выстроенного для мертвой «Избранницы двора». Тревожный полумрак соборных крипт, собаки в ногах герцогов и кардинальские шапки во главах отцов церкви. Мусульманские полукруглые и остроконечные надгробия, выложенные дешевым кафелем, светятся под перевернутым месяцем.

…Наша земля была огромным кладбищем, люди мерли гроздьями в любые времена. Каннибализм, жертвоприношения, войны, эпидемии, войны, войны, войны…

Покойников поначалу боялись, пытались задобрить — лишь бы не вздумал возвращаться. В рот — монету, ноги вперед (чтобы забыл дорогу), елочные лапы темными стрелами лежат на снегу — утрамбованные следы истыканы мелкими иглами: покойник исколет ноги и пойдет себе обратно, в могилу. Уважение к мертвым пришло позднее — и теперь им строили мавзолеи, пирамиды, надгробия, останкам поклонялись как святыне. Мрачные склепы. Фамильные кладбища. Братские могилы. Захоронения военных лет, где в одной могиле утрамбованы кости разных армий. Морги. Крематории. Кресты на высоких скалах. Венки на верстовых столбах. Никто не знает точного местонахождения могилы Моцарта. Данте Габриэль Россетти захоронил в гробу возлюбленной свои стихи, но через несколько лет эксгумировал могилу — чтобы достать рукопись. Тракль отравился опиумом в Кракове. Молодогвардейцы принимали пулю в лицо.

Теперь надо было искать обратную дорогу.

Геракл спустился в подземное царство за женой Адмета, а Орфей так и не отвоевал свою Эвридику. Зато вернулся Лазарь и нашел вторую смерть — в Ларнаке. Пережившие клиническую смерть говорят о видении одного и того же коридора, воронки, узкого тоннеля, в конце которого сияет непереносимо яркий свет. Я знала, что мой тоннель ждет меня — узкий, в размер замочной скважины. Через такую скважину девочка Глаша подглядывала за двоюродной бабушкой.

Во рту скопилась вязкая, противная слюна — я отвела глаза от смертельных плясок. Как раз вовремя, чтобы открыть дверь — звонок пел свою арию.

Сашенька была очень довольна нынешним походом, говорила, что у нее колоссальный прорыв.

— Я говорила с Ними, представляешь?

Она быстро закрылась в комнатке с книжечкой.

Алеши все еще не было.

В принципе не еще, а уже, просто мы пока не знали, что именно этим вечером за нашим Алешей пришла смерть. Она была в неприметном костюме, в перчатках. Смерть сидела за рулем скромного автомобиля, в руке у нее торчал пистолет с глушителем. Алеша выходил из офиса, застегивая куртку на ходу. Две маленькие дырочки в груди и одна — в голове: смерть очень старалась сделать все по-быстрому, потому что в тот вечер у нее было много других важных дел.

Отпевали Лапочкина в храме при психбольнице, на бывшей Макарьевской усадьбе. Так решила Лидия Михайловна, Алешина мама.

Пока вся наша семья тряслась в джипе Валеры Соломатина, Алешиного бывшего теперь уже партнера по «Амариллису», я вспоминала наше историческое пьянство, в ходе которого Лапочкин формулировал взгляды на религию. Кажется, он собирался вступить в ряды протестантов?..

К православию Алеша точно не тяготел, но Лидия Михайловна сказала: «Раз сына окрестили в детстве — значит, будет все по обряду».

Петрушку оставили с нашей мамой, чтобы сестра смогла «спокойно проводить мужа», как выразилась неизбежная Бугрова, будто Сашенька провожала его на работу или в командировку.

Всегда сложно пережить чужую смерть, а теперь, когда умер близкий и — чего уж там! — хороший человек… Сашенька сидела на переднем сиденье, скрытая высоким кожаным «подшейником». Я не знала, не могла знать и даже догадываться о том, что она теперь чувствует. В подземном царстве моих самых низких мыслей червяком ползла мысль, что Сашенька не слишком горюет о застреленном супруге: впрочем, она могла просто не показывать свою скорбь.