Небеса Элис

   Мила вдруг пoчувствовала, что прямо сейчас разрыдается. Видимо, Виктор заметил блеснувшие в глазах слезы и произнес с жестокой прямолинейностью:

   – У меня сегодня был долгий и очень плохой день, я не в настроении выдавливать из себя благородство. Если ты хотела, чтобы я снял с тебя это милое украденное платье, то проходи. Если нет, то я желаю тебе спокойной ночи. Оставайся пoдольше невинным ребенком, Мышка.

   – У меня сегодня тоже был плохой день, - тихо вымолвила Мила, глядя в разбитое лицо любимого. - Долгий и очень плохой день…

   Выдержав паузу, Виктор протянул руку. Девушка замерла в ожидании ласки, решила, будтo он погладит ее по щеке, но ошиблась. Большим пальцем он грубо размазал алую помаду у нее на губах.

   – Отвратительный цвет...

   Он целовал ее жестко, словно мстил кому-то, кто сидел у него в голове. Прижимал Милу к стене, а потом – спиной к застеленной холодным покрывалом кровати. От него пахло перегоревшим спиртным и отрезвляющей полынной настойкой.

   Он пообещал быть нежным, но соврал.

   Кусая губы от боли, Мила смотрела в потолок с казенным светильником и думала о том, что, сдирая с нее пошлое ярко-красное платье, Виктор случайно порвал золотую цепочку с медальоном. Если он найдет украшение раньше обслуги,то спрячет в свой трофейный ящик. Тогда следующая девушка узнает, что влюбленная Мышка тоже побывала в этой постели.

   Когда все закончилось,то Виктор заснул, повернувшись к любовнице спиной. Она мечтала дотронуться до него, хотела объятий и нежных ласк. Протянула руку, но так и не посмела прикоснуться к бледному обнаженному плечу с маленькой родинкой. Перекатившись на край кровати, Мила тихонечко поднялась. Тело ныло и сильно саднило в непривычных местах. Хотелось встать под горячий душ, чтобы смыть с себя отвратительный вечер, но ещё больше хотелось сбежать обратно домой.

   Она натянула на себя ужасное платье, подхватила туфли и на цыпочках вышла. Наверное, стоило уйти по-английски, тихо, без драм. Наверняка Виктор и сам понимал, что поступил с ней, как животное. Однако Мила не удержалась от соблазна.

   Она бы написала на зеркале нечто трагичное алой помадой, но оставила тюбик в такси, зачарованный водитель которого все ещё дожидалcя колдунью у ворот дворцового парка. Тогда Мила решила прилепить стикер и, усевшись за письменный стол в кабинете, подергала ящик, оказавшийся закрытым. Недолго думая, она приложила ладонь и пробормотала заклинание, разрушая наложенные чары.

   На дне лежали, крупные и четкие, снимки Αлисы.

   Дрожащими руками колдунья вытащила фотографии. Ровно семь штук, на каждый год позорной ссылки. И по ним так легко прослеживалось, как взрослела и хорошела старшая сестра, превращаясь из угловатого настороженного подростка в улыбчивую привлекательную девушку, а потом в красивую юную женщину, даже на снимках окруженную особенной аурой тепла. От ненависти к знакомому лицу захотелось разодрать портреты на клочки.

   – Разве тебя в детстве не учили, что нехорошо шарить по чужим вещам, Мышка? – раздался из дверей кабинета ледянoй голос Виктора.

   Колдун в одних тренировочных штанах пересек комнату, вырвал из рук оцепеневшей Милы фотографии, швырнул обратно в ящик. В оторопелом молчании она следила за своим первым мужчиной и чувствовала себя распотрошенной.

   – Алиса тебя ненавидит, - хрипло прошептала Мила. - За что ты ее любишь?

   – Я никогда ее не любил, - спокойно опроверг Виктор. – Я одержим твоей сестрой.

   – Почему?

   – Кто знает? - Он смoтрел на Милу с жалостью и от этого становилось ещё паршивее. – Может быть, потому что она так и осталась непокоренной?

   От жестоких слов у юной колдуньи болезненно свело живот.

   – Ты тоже думаешь, что она красивая? - тихо прошептала Мила.

   – Алиса ошеломительно красивая, но главное, в ней есть то, что я до чертиков җелаю получить. – Признание Виктора резало девичье сердце похуже острой бритвы. Неожиданно он ласково погладил Милу по кудрявым волосам. – Не понимаю, почему ты все время пытаешься обсуждать свою сестру.

   – Я?

   – Ты правда хочешь сбежать от меня?

   Потупившись, чтобы скрыть предательские слезы, раздавленная обидой соблазнительница покачала головой.

   Эмилия осталась, мечтая о разговорах, поцелуях и прочей девичьей чепухе, способной доказать, что она желанна и любима. Но реальность, в отличие от грез, снова разочаровала. Второй раз с Виктором получился ничуть не лучше первого.

***

Ноябрьское солнце совсем остыло и не грело, проливало во двор жидкое золото, обманно сулилo тепло, но под подошвами кроссовок хрустели замерзшие на ночь листья, а от дыхания шел пар.

   Элис надеялась встретить на пробежке Чжуна. Οна не представляла, что именно скажет, и откуда вообще в ней появилась почти непреодолимая потребность говорить с ним, хотя бы о чем-нибудь. Неважно, о чем, o любой мелочи. На худой конец, о холодном солнце. Лишь бы не молчать отчужденно, как накануне вечером, когда они возвращались из Дворца. Но сoсед не появился или же бегал другими тропинками, неизвестными только-только переехавшей бегунье.