Небеса Элис

   – Ты почему молчишь?

   – А? - Голос скатился до хрипловатого фальцета. - Что вы сказали, Яков Игнатьевич?

   – Что произошло у нашего корейского друга?

   Сейчас Марка больше интересовало, что произошло с ним самим, и как он попал в розовую детскую!

   Одежда в педантичном порядке висела на деревянной напольной вешалке. Трусы с носками, аккуратно сложенные и, кажется, даже отутюженные, лежали на стуле, а под стулом – вычищенные до блеска туфли. Марк кашлянул в кулак. Он попал в дом к свихнувшейся Золушке?

   – Вознесенский? - в голосе дворцового распорядителя появились вкрадчивые ноты, означавшие, что шеф теряет терпение.

   – Вы говорите о Киме? - Марк потер лоб, пытаясь вернуть ясность мысли, но, судя по всему, у него маленько «горела крыша», как любила выражаться Алиса.

   – А ты у себя приютил весь корейский полуостров? – рявкнул Полоцкий, и разнесчастный потеряшка отодвинул трубку от уха. – Конечно, я говорю про чертова Кима проклятого Чжуна. В следующем месяце его мачеха собирается к нам с официальным визитом!

   При воспоминании o корейской железной леди у Марка нехорошо стрельнуло в левом глазу. Она относилась к тому типу властительниц, перед кем хотелось согнуться в нижайшем поклоне, мазнуть пальцами по земле, как в стародавние времена было принято у славян,и не разгибаться, пока верховная му-дан не скроется из видимости.

   Марк сел на кровати, опустил ноги на ледяной пол и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.

   – Эти азиаты вконец обнаглели! Нас просто уведомили о приезде! – ругался шеф. – За кого они нас принимают? За клоунов? У нас здесь что, проходной двор какой-нибудь? Сам рвет и мечет!

   Марк попытался собрать мысли в кулак:

   – Вы хотите выяснить причину приезда?

   – Α я, по-твоему, посплетничать позвонил?

   Вдруг дверь в комнату с тихим скрипом отворилась. Мужчина резко обернулся. На пороге стояла невысокая блеклая девица в белом платьишке и с подносом в руках.

   Та самая охочая до опрятности Золушка?

   Она тихонечко вошла, звякнула на вид игрушечной посудой на подносе,и колдун вдруг осознал, что сидит на ее розово-белой кровати… в чем мать родила. Судорожно сжав свободной рукой простыню, Марк прикрыл причинное место и потянулся за штанами. Зажатый плечом мобильный телефон выпал и обижено звякнул о пол в принужденной тишине. Экран погас.

   – Ты проснулся, любимый?

   Вознесенский и не подозревал, с какой проворностью умел натягивать брюки.

   – Здравствуйте, – пробормотал он, застегивая ремень на штанах. Незнакомка с жадным любопытством разглядывала кубики на его прессе, и колдун сдернул с вешалки рубашку.

   – Я принесла кофе.

   – Спасибо, но я… – Марк принялся застегивать ускользающие из непослушных пальцев пуговицы. – Давайте, выпьем кoфе в следующий раз. Когда-нибудь… или лучше никогда.

   – Ты ничего не пoмнишь?

   Он выпрямился и внимательнее присмотрелся к «бледной моли», находя до странности знакомые черты в неприметном лице с белесыми бровями и ресницами. И тут его осенило! Перед ним обижено поджимая бесцветные губы, стояла вчерашняя претендентка в жены! Однако без макияжа она даже не походила собственное фото (а в досье, надо сказать, секретарь вложил не самый удачный снимок) и уж тем более не напоминала вчерашнюю красотку из кофейни.

   – Помню… кое-что, – соврал Марк.

   Ни–че–го! Он не помнил ровным счетом ничего. В голове будто зияла черная дыра.

   Последнее, что приходило на ум, как они мирно и чинно пили эспрессо за маленьким столиком во французской кофейне, где продавали отличную выпечку. Девица была мила, в меру болтлива и не хлюпала, когда отхлебывала напиток из крошечной чашки, но не вызывала у Марка никаких эмоций, даже привычного раздражения. И если вопрос, как он попал в зефирно-кукольную комнату, отпал сам собой, тo воспоминание о том, где он надрался до беспамятства, растворилось в частичной амнезии.

   – Мы… – Он кашлянул в кулак и многозначительно покосился на живописно измятую постель. – Между нами что-то… кхм… случилось?

   – А ты как думаешь? – тихо спросила девица.

   Судя по тому, что Марк проснулся в первозданной красе, видимо, это самое и что-тo еще другое случилось. Α может, ни один раз.

   – Извините, если я был груб.

   – Ты был на высоте, – уверила барышня, как будто колдун почувствовал бы себя лучше от того, что мужская сила не подвела его даже в невменяемом состоянии.

   – Рад слышать… – пробормотал он.

   Марк впервые оказался в столь глупой ситуации. Глядя на девицу-тень, он решительно признавал, что макияж и алкоголь – вселенское зло, какое требовалось немедленно искоренить. Собственно, под предлогом искоренения колдун решил раскланяться.

   – Мне пора.

   С деловым видом он взялся за носки, но представил, как под пристальным взором случайной любовницы начнет собирать чулочину гармошкой, а потом, задрав штанину, примется неловко натягивать на волосатую ногу, и заботливо отутюженная пара отправилась в карман пиджака. Втискивать босую ступню в туфли, придерживая задник пальцем, оказалось страcть как неудобно, но Марк с честью справился с обуванием и выпрямился.