Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии

Я также скептически отношусь к экстраполяциям трендов далеко в будущее. История человечества чрезвычайно нелинейна и непредсказуема. Все изящные графики ускорения технологических изменений могут не продолжаться теми же темпами, не относиться ко всем биотехнологиям. Уменьшение компьютеров от размеров комнаты до размеров кармана — это одно, переход от размера кармана к размеру клетки — совсем другое. Миниатюризация компьютерных чипов может однажды упереться в ограничения, поставленные законами физики, и воспрепятствовать многим законам ускоряющейся отдачи, которые, как провидит Курцвейл, переведут нас в вечность. К тому же, по-моему, проблемы старения и искусственного интеллекта оказались на порядки более сложными, чем кто-либо мог предположить десятилетия назад, когда возникли эти сферы исследования. До машинного интеллекта человеческой природы, вероятно, еще десятки лет, возможно век, а до бессмертия — по крайней мере тысячелетие, если бессмертие в принципе достижимо. Даже такие технооптимисты, как Джей Корнелл и Р. Ю. Сириус (Кен Гоффман), авторы энциклопедического труда «Переход: Трансгуманизм и сингулярность» (Transcendence: Transhumanism and the Singularity), признают, что «человеческий ум настолько сложен и тонок, так укоренен в наших телах, что успешная загрузка разума в компьютер будет намного более трудным делом, чем кажется многим, или даже невозможным»[282].

Наконец, крионицисты, трансгуманисты, сингулярианцы и адепты переноса сознания — все они выглядят утопистами. Эту тему мы исследуем в следующем разделе книги, посвященном погоне за совершенством и вопросу о том, почему, как и погоня за бессмертием, она оказывается безрезультатной.

Часть III Все наши вчера и завтра

Надежда в нашем сердце, как звезда;

Благословенье в будущем всегда,
На родину в томлении спеша,
Иную жизнь предчувствует душа.
Индеец бедный Бога в облаках
Находит и в чуть слышных ветерках;
Он гордою наукой не прельщен,
Блужданьем неземным не совращен;
Однако же знаком он с небесами,
Которые за ближними лесами.

Александр Поуп. Опыт о человеке (1734)

Глава 9 Все наши вчера. Прогресс, упадок и притягательность пессимизма

Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»

Крадутся мелким шагом, день за днем,
К последней букве вписанного срока;
И все «вчера» безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!

Уильям Шекспир. Макбет, акт 5, сцена 5[283]

«Если бы вы должны были выбрать время своего рождения, любой момент в истории человечества, и не знали бы заранее, какой будете национальности, какого пола и экономического положения», какой период вы бы предпочли? Палеолит, когда люди жили крохотными группами и племенами? Как насчет неолита, когда возникло скотоводство и родилась цивилизация? Может быть, вы остановились бы на Древнем Египте, Греции или Риме и возникновении современных политических, экономических и военных институтов? Или вам по душе Средневековье с его религиозными ритуалами, благородными рыцарями и аристократическими манерами? Как насчет елизаветинской Англии — пьесы Шекспира, протестантская Реформация — или колониальной Америки, где борьба за права породила свободу, равенство и братство? Интересно было бы увидеть Промышленную революцию в Англии и Америке или всплеск изобретательства конца XIX в., подаривший нам телефон, автомобиль и другие изобретения, изменившие жизнь? Может быть, вам понравились бы мирные годы в преддверии Первой мировой войны или «ревущие двадцатые» сразу после нее? В 1930-х гг., когда собирались тучи, разразившиеся Второй мировой, можно было прожить ярко, а может, вас притягивает десятилетие 1950-х, когда нация, вера и семья еще не были пустым звуком?