Небеса в смятении

Но все это общеизвестно. Что нам следует сделать, так это применить строки Элиота к двум другим недавним политическим событиям. Разве комедия, разыгравшаяся в Вашингтоне в начале января 2021 года, не является окончательным доказательством – если таковое необходимо, – того, что Ассанж не должен быть экстрадирован в США? Это было бы похоже на экстрадицию диссидентов, сбежавших из Гонконга, обратно в Китай. Первое событие: когда Трамп надавил на Майка Пенса, своего вице-президента, чтобы тот не удостоверял голоса выборщиков, он попросил Пенса поступить правильно (да, избирательная система США фальшива и коррумпирована, это один большой подлог, организованный и контролируемый «глубинным государством») из дурных побуждений. Последствия требования Трампа интересны. Он утверждал, что Пенс, вместо того, чтобы просто действовать в рамках своей конституционно предписанной роли для проформы, может задержать или затруднить процесс сертификации Коллегии выборщиков, который должен был состояться в Конгрессе⁹⁸. После подсчета голосов вице-президенту оставалось только объявить заранее определенный результат, но Трамп хотел, чтобы Пенс действовал так, как будто он принимал реальное решение. Требование Трампа было не революцией, а отчаянной попыткой спасти свое положение, заставив Пенса действовать в рамках институционального порядка, толкуя закон буквальнее, чем предполагалось.

Второе событие: когда протестующие сторонники Трампа ворвались в Капитолий 6 января, они также поступили правильно из дурных побуждений. Они были правы, протестуя против избирательной системы США с ее сложными механизмами, цель которых – сделать невозможным прямое выражение народного недовольства (об этом открыто говорили и сами отцы-основатели). Но их попытка не являлась фашистским переворотом. До прихода к власти фашисты исторически были склонны заключать сделки с крупным бизнесом, но в последнее время медиа пестрили заголовками типа: «Трамп должен быть отстранен от должности ради сохранения демократии, говорят представители крупного бизнеса»⁹⁹. Так подстрекал ли Трамп протестующих против крупного бизнеса? Не совсем. Напомним, что Стива Бэннона выгнали из Белого дома, когда он не только выступил против налогового плана Трампа, но и публично высказался за повышение налогов для богатых до 40 процентов, а кроме того утверждал, что спасение банков бюджетными деньгами – это «социализм для богатых». Трамп, защищающий интересы простых людей, напоминает Кейна из классического фильма Уэллса. Когда богатый банкир обвиняет его в том, что он говорит от имени бедной толпы, тот отвечает, что да, его газета говорит от имени простых бедных людей, чтобы предотвратить действительную опасность, которая заключается в том, что обыкновенные бедняки начнут говорить от своего имени.

Как и любой популизм, нынешний также не доверяет политическому представительству, делая вид, что говорит непосредственно от имени народа¹⁰⁰. Он жалуется, что его руки связаны «глубинным государством» и финансовым истеблишментом, поэтому его месседж таков: «Если бы только у нас не были связаны руки, мы смогли бы покончить с нашими врагами раз и навсегда». Однако, в отличие от старого авторитарного популизма (такого как фашизм), готового отменить формально-представительную демократию и действительно захватить власть и навязать новый порядок, у сегодняшнего популизма нет последовательного видения нового порядка. Позитивным содержанием его идеологии и политики является непоследовательный бриколаж мер по подкупу «своих» бедных, снижению налогов для богатых, сосредоточению ненависти людей на иммигрантах и коррумпированной элите, отдающей рабочие места на аутсорсинг, и так далее. Вот почему сегодняшние популисты на самом деле не хотят избавиться от установившейся представительной демократии и полностью захватить власть – «без «оков» либерального порядка, с которыми можно бороться, новым правым пришлось бы предпринять какие-то реальные действия», и это сделало бы очевидной бессодержательность их программы. Сегодняшние популисты могут работать только в условиях неопределенной отсрочки достижения своей цели, позиционируя себя как противников «глубинного государства» либерального истеблишмента. «Новые правые, по крайней мере на данном этапе, не стремятся установить высшую ценность – например, нацию или лидера, – которая полностью выражала бы волю народа и тем самым допускала и, возможно, даже требовала бы отмены механизмов представительства».