Небеса в смятении

пригодный для жизни людей мир зависит от цветущей земли, на которой люди не занимают центральное место. Мы выступаем против токсинов в окружающей среде не только для того, чтобы мы, люди, могли жить и дышать, не опасаясь отравиться, но и потому, что вода и воздух должны жить своей жизнью, не зависящей от нас. Демонтируя ригидные формы индивидуальности в эту эпоху взаимосвязанности, мы можем представить себе меньшую роль человеческих миров на этой земле, от возрождения которой мы зависим, а это последнее, в свою очередь, зависит от нашей меньшей и более осознанной роли¹⁵⁶.

В этом фрагменте мне кажутся проблематичными по крайней мере два момента. Во-первых, зачем фокусироваться на «ригидных формах индивидуальности»? Разве сегодня перед нами стоит не противоположная проблема, а именно, преобладание чрезмерно гибких форм индивидуальности, готовых приспосабливаться ко все новым ситуациям, живя под постоянным давлением необходимости «заново изобретать» себя, воспринимая каждую стабильную форму как «угнетающую»? Кроме того, разве пандемия не является столь травмирующей именно потому, что лишает нас неизменных и надежных ежедневных ритуалов?

Во-вторых, не слишком ли просто настаивать на том, что «вода и воздух должны жить своей жизнью, не зависящей от нас», то есть что мы должны играть более скромную роль на земле? Глобальное потепление и другие экологические угрозы требуют от нас прямого коллективного вмешательства в окружающую среду, в хрупкое равновесие форм жизни, которое будет невероятно мощным. Когда мы утверждаем, что необходимо сдержать повышение глобальной средней температуры в пределах двух градусов Цельсия, мы говорим (и пытаемся действовать) как генеральные менеджеры жизни на земле, а не как скромный вид, не возвышающийся над другими. Очевидно, что возрождение земли зависит не от «нашей меньшей и более осознанной роли», а от нашей гигантской роли, и такова правда, лежащая в основе всех разговоров о нашей конечности и смертности. Здесь мы получаем крайнюю форму разрыва, уже существующего в современной науке и субъективности. Современная наука и субъективность, направленные на господство над природой, строго взаимосвязаны с видением человечества как просто еще одного вида на земле. Если мы должны заботиться также о жизни воды и воздуха, это означает именно то, что мы являемся, по Марксу, «универсальными существами», способными выйти за пределы самих себя и воспринимать себя как второстепенный элемент тотальности природного мира. В досовременные времена, когда человечество считало себя венцом творения, это, как ни странно, подразумевало гораздо более скромную позицию.

Таков парадокс, который мы должны выдержать в эти безумные времена: признать, что мы являемся одним из многих видов на земле, и одновременно думать и действовать как универсальные существа. Сбежать в комфортную скромность собственной конечности и смертности – не выход, а путь к катастрофе.

35. Парижская коммуна 150 лет спустя

В 2021 году мы отмечаем 150-летие Парижской коммуны, просуществовавшей два месяца и десять дней (с 18 марта по 28 мая 1871 года). После позорного поражения Франции в войне с Пруссией, когда немецкая армия осадила Париж, в столице начались волнения, и парижане быстро установили самоуправление вне координат существующей государственной власти. После того как французские правительственные войска разгромили Парижскую коммуну (и в течение так называемой Кровавой недели убили много коммунаров), правительство организовало расследование причин восстания:

Следствие пришло к выводу, что главной причиной восстания было отсутствие веры в Бога и что эту проблему следовало немедленно исправить. Было решено, что необходимо моральное возрождение, и главной его составляющей стала депортация 4500 коммунаров в Новую Каледонию. Цель этого была двоякой: правительство также надеялось, что коммунары цивилизуют коренных канаков на острове и что жизнь в лоне природы вернет коммунаров на сторону «добра»¹⁵⁷.