Небеса всё знают

– Возможно и рехнулась, но мне это помогает. Поверь мне, Флинт, когда я продала свою девственность, то ничего не чувствовала кроме грязи. Да, радовалась тому, что нашла вариант, чтобы купить лекарства для брата обманом, но это всё было во мне. Я несла в себе эти гадкие ощущения, а с каждым днём на них липли ещё более мрачные и ужасные мысли. От этого следовало избавиться. Я села и начала писать. Писать всё, что чувствовала, не скрывая ничего. Писала всем, на кого в тот момент накопилась жуткая обида. И одним из этих людей был ты, Флинт. Я писала тебе письма бесчисленное количество раз. А после того как выплеснула все эмоции на бумагу, и внутри меня образовалась пустота, то я их ликвидировала. Ты не будешь никому их отправлять, но честным должен быть к самому себе. Да, ты считаешь, что это идиотизм, хотя лучшего способа очистить себя я не нашла. Поэтому делюсь с тобой.

Моргаю, теперь я ещё более шокирован этим методом, но задумываюсь о том, что терять мне нечего. Я и так всё потерял.

– И этого никто не увидит? – Уточняю я.

– Никто. Ты это делаешь для себя, а не для других. Вот в этом деле эгоизм расцветает с той стороны, которая помогает человеку двигаться дальше. И ты даже можешь использовать нецензурную брань, как и насилие, вроде драки. Но чтобы писать это, тебе следует быть максимально открытым и честным. Это будет сложно, поверь, я знаю. Порой мы сами боимся признаться в том, что нас тревожит, и какие страшные мысли бродят в голове. Трусим перед собой, чтобы быть не идеальным созданием, а обычным. Из плоти и крови. Со своими минусами и плюсами. И даже если эти минусы перекрывают плюсы, ты должен их знать, чтобы менять себя. Так что скажешь, рискнёшь? – Джесс наклоняет голову набок, а я сглатываю от предстоящего.

– А если я не смогу? Если это страшно говорить правду? – Тихо произношу я.

– Сможешь. Ты же не трус, Флинт. Да, сначала очень страшно увидеть себя и тех людей в ином свете. Не таких, как ты их представлял в своей голове. Но именно письмо помогает понять самого себя. И когда ты это сделаешь, то ты забудешь о страхе. А это тебе необходимо. Не бояться жить, – она встаёт и обходит меня, останавливаясь позади.

– Давай, Флинт, брось вызов прошлому и напиши каждому, кто оставил в твоей душе след, хороший или плохой, всё, что ты об этом думаешь. Опиши свои эмоции и мысли, расскажи этим людям о том, как ты себя чувствовал в тот момент. И представь, таким образом ты донесёшь до них всё, что тебя тревожит. Я буду на заднем дворе, – она оставляет мягкий поцелуй на моей щеке и направляется к двери.

– У тебя всё получится, и ты станешь тем, кого я знаю, Флинт, – Джесс подмигивает мне, скрываясь на веранде.

Так и сижу на этом месте, обдумывая слова девушки, странным образом оставившей меня одного у края. Есть прошлое, о котором ты хочешь забыть, а оно не выходит из головы. Есть настоящее, о котором я не хочу забывать, но для него нет места в моём сердце, потому что оно забито злостью, обидой и раскаянием. Взвешивать эти понятия сложно, выбирать ещё сложнее.

Поднимаясь, подхожу к веранде и облокачиваюсь о раздвижную дверь. Джесс возится с землёй, совершенно не представляя, что я сейчас стою на пороге самого тяжёлого решения в своей жизни. Она верит в то, что в обычном мире примут за нездоровое отклонение. Но каждый человек болен по-своему. Каждый из нас с рождения уже неправильный, имеющий разные склонности и предубеждения. А ещё существует чистая болезнь, ею поражена Джесс. Она пытается научить меня чему-то иному, отличному от привычного, а точнее, искусственно созданного в моей голове. И, наблюдая за ней, за этой юной девочкой, понимаю, что хочу быть тем, кто заставит её улыбаться и покажет на своём примере, что всё можно изменить. Ведь она смогла, а я желаю ей соответствовать. Ведь я влюблён в неё, но пока нет возможности поделиться с ней этим, потому что моё сердце не может полноценно биться из-за прошлого. И эти мысли перевешивают страх.

Подхожу к листам и ручке, собираю всё и направляюсь к себе. Нет, в спальню Джесс. Отчего-то именно эта комната заставляет меня быть честным. Здесь чувствуется её аромат, и это поможет мне сделать то, что я пока не представляю.

Сажусь за стол и смотрю на белую бумагу. Писать. Но я даже не знаю, с чего начать. Это напоминает следующее: «Здравствуйте, меня зовут Флинт, и я патологический придурок, проживший впустую, и теперь хочу обсудить это».