Небесная голубизна ангельских одежд

Гражданская война закончилась, но Розеншейн продолжать воевать. В 1922 году он был «переброшен в Сибирь в полномочное представительство ГПУ» для борьбы с бандитизмом, но в тот же год отозван на работу в Москву в контрразведку ОГПУ. Согласно автобиографии 1925 года, Розеншейн участвовал «в следственной разработке по известному делу генерала Гнилорыбова – помощника Савинкова» и во время допроса был тяжело ранен в голову Гнилорыбовым, «который пытался бежать». После затянувшегося лечения Розеншейн пытался вернуться на следовательскую работу, но, как он сам признался в автобиографии, многолетняя работа в карательных органах расшатала нервную систему. Год, с апреля 1923 по май 1924‐го, проработав помощником прокурора в Верховном суде, Розеншейн «потерял интерес ко всякой судебно-следственной работе» и решил пойти на дипломатическую или хозяйственно-организационную службу. Попытка стать дипломатом не удалась. Причиной тому, по его словам, было «личное настроение», которое не соответствовало атмосфере в Наркомате иностранных дел, а также партийные неприятности. О чем именно идет речь, можно только догадываться. «Личное настроение» – это, возможно, поддержка Розеншейном Троцкого в проходивших в то время партийных дебатах. Позднее, в ноябре 1927 года, Розеншейн воздержится при голосовании об исключении Троцкого из партии, что сыграет роковую роль в его жизни. Что касается «партийных неприятностей», то речь, возможно, идет о выговоре, который Розеншейн получил за «партневыдержанность». Об этом он указал в одной из анкет.

После провала дипломатической карьеры партия в мае 1924 года послала Розеншейна на работу во Всесоюзное акционерное общество «Кредитбюро», где он вскоре стал председателем правления. Под прикрытием Кредитбюро ОГПУ собирало у советских граждан полисы иностранных обществ и наследственные документы для предъявления судебных исков за границей. В случае удовлетворения иска советское государство забирало четверть выигранной суммы. Кроме того, Кредитбюро оказывало содействие тем советским гражданам, которые желали снять валюту со своих счетов в иностранных банках, видимо тоже с потерей значительной части валютной суммы в пользу советского государства. Кредитбюро было одним из источников валютного финансирования советской индустриализации, кроме того, оно позволяло карательным органам собирать сведения о связях советских граждан за рубежом[1583]. Именно в период работы в Кредитбюро Коллегия ОГПУ в 1927 году наградила Розеншейна «знаком почетного чекиста за беспощадную борьбу с контрреволюцией». К этому времени относятся и несколько партийных взысканий, полученных Розеншейном за конфликт с бюро партийной ячейки, месткомом и сотрудниками. Недовольство методами работы Розеншейна, который якобы позволял неплохо зарабатывать небольшой группе обласканных сотрудников за счет остальных работников, а также не допускал критику руководства, стали предметом критических статей сначала в «Нашей газете», а затем в главной партийной газете «Правда»[1584]. Розеншейну пришлось защищаться. Он написал письмо в ЦКК Ярославскому, где с возмущением восклицал: «Я изображен в этой заметке (в «Правде». – Е. О.) как какой-то дикий, ни с чем не считающийся диктатор».

Видимо, в то время все обошлось. Розеншейн продолжал работать в Кредитбюро до 1929 года. Регистрационный бланк члена ВКП(б), который Розеншейн заполнил при обмене партийных документов в 1936 году, свидетельствует о том, что после Кредитбюро, с сентября 1929 до марта 1930 года, он «исполнял обязанности директора» в Аркосе в Лондоне, затем до сентября 1931 года был членом правления Рудоэкспорта, а после этого до октября 1932 года – председателем правления Совпольторга. Именно тогда, в мае 1932 года, Розеншейн пытался продать в Нью-Йорке экспонаты первой советской зарубежной иконной выставки. Через несколько месяцев после провала его антикварной миссии в США Розеншейн вновь отправился в Нью-Йорк, став в октябре 1932 года заместителем председателя советско-американского акционерного общества «Амторг». На этом посту Розеншейн проработал несколько лет, покинув его только в апреле 1935 года. Последними из известных его назначений были должности заместителя начальника, а затем начальника района на строительстве канала Москва – Волга, которое курировало НКВД.