Небесная музыка. Солнце

- Тебе хватит, - выхватывает бутылку Дастин. - Окт, иди и проспись. Хочешь, поедем завтра к твоей Лилит вместе? - от всего сердца предлагает он.

Тот смеется.

- Зачем? Я же сказал - она мне не нужна.

- Тогда какого хрена ты называл своих девчонок ее именем? - весело интересуется Дастин.

- Откуда я знаю?! - взрывается Октавий. - Думаешь, мне это нравится?

- Понятия не имею. Может быть, тебе нравится вспоминать ее где-нибудь в душе? - не может перестать подкалывать приятеля Дастин.

- Первый раз у нас был в душе, - вдруг заявляет ему Октавий. - Зачем ты мне это напомнил. Черт. Черт. Черт! Проклятый Кезон! Я летел сюда и точно знал - даже думать о ней не буду. Но она поселилась в моей голове.

Он садится - так, что локти оказываются на коленях, и запускает пальцы в светлые волосы.

- Как все достало. Нет, ну почему она ко мне не вышла? Почему велела сказать, что ее нет?

- А может, ее, и правда, в этой квартире больше нет, - задумчиво говорит Дастин.

Как и Санни.

Может быть, эта Лилит пропала вместе с рыжей? И в курсе того, что с ней случилось? Может быть, они вместе что-то натворили.

- Слушай, Окт. Если больше не будешь пить, поедем завтра искать твою Лилит. И ты скажешь ей все, что о ней думаешь. Окей?

- Окей, - нравится эта идея Окту, которого постепенно начинает клонить в сон - пить много он никогда не умел.

Он засыпает прямо на диване в гостиной под звуки работающего телевизора. И последнее, что Октавий слышит, это:

«По нашим источникам, предварительное закрытое слушание по делу студента, похитившего двух девушек, назначено на ближайшие дни...»

Что ведущая новостей говорит дальше, Октавий так и не узнает - окончательно погружается в сон.

Лилит снова снится ему. И снова с длинными волосами.

В этом сне она целует его и растворяется.

***

Я прихожу домой и тут же встречаю Джессику. Она сидит на диване в гостиной, пьет кофе и лениво щелкает пультом. Ждет меня. Возможно, ей не хочется постоянно приезжать ко мне, но Эмма Мунлайт заставляет контролировать меня.

- Привет, - говорю я ей, заставляя себя улыбаться.

- Здравствуй, - отвечает Джессика. - Где ты была?

- Гуляла.

- С кем?

- Одна.

- У тебя лицо странное. Что-то случилось?

- Я была в полиции, - говорю я осторожно, достаю из холодильника банку газировки и сажусь на диван. - Они сказали, что в аварии виновата Мэг. Моя тетя. И закрыли дело. Потому что нет состава преступления.

И я коротко рассказываю ей о разговоре с детективом.

- Даже так? - удивляется Джессика - она в курсе моей ситуации. - Интересно. Камеры, свидетели... Не удивлюсь, если появятся нужные результаты экспертизы, подтверждающие правоту копов. Ты ведь понимаешь, что здесь есть лишь два варианта?

- Каких? - устало спрашиваю я. Тетя, Чет, Лилит - мои мысли сейчас взорвутся, и голова разлетится на части.

- Или тот, кто подрезал твою тетю, имеет деньги и власть, а поэтому легко спрятал концы в воду. Или дело настолько бесперспективное, что детектив не хочет портить свою статистику раскрываемости дел.

- Может быть. Я много думала об этом. Хотела нанять адвоката, но... Но Мэг против. Говорит, что боится, - признаюсь я. - И что не хочет неприятностей. Она просила оставить все, как есть. Ни во что не вмешиваться. Но я так не могу. - Я делаю несколько больших глотков, и шипучий напиток холодит мое горло.

- Возможно, ее предупредили, - отвечает Джессика. - Попросили не вмешиваться в это. Знаешь, Санни, мать, едва не потерявшая сына, не захочет рисковать еще раз.

Я замираю. Об этом я даже не думала.

- Угрожали? - тихо спрашиваю я.

- Думаю, что если тот, кто виноват в аварии, действительно богат и имеет определенный вес в этом насквозь прогнившем обществе, то он не станет угрожать напрямую. Скорее, намекнет. Пошлет своих проверенных людей, возможно, даже с подарками и цветами, и те вежливо, но твердо попросят молчать, - отвечает Джессика. - А просить можно по-разному.

- Ты так хорошо разбираешься в этом, - смотрю я прямо в ее темные глаза. Внутри меня клубится злость.

- Думаешь, быть личным секретарем Эммы Мунлайт - это перебирать бумажки, озвучивать каждое утро расписание и таскаться следом с документами? - усмехается Джессика. - Нет, крошка Санни. Секретарям приходится делать много грязной работы. И мне тоже приходилось. Эмма не любит лично марать руки.

- Прости, если задела, - говорю я. - Я просто слишком зла.

- Не задела, - отвечает Джессика. - Я действительно делаю такие вещи. Но это мой выбор, - подчеркивает она. - Я сама захотела эту работу. И старалась заполучить ее долгое время.

- Из-за сестры? - спрашиваю я. Возможно, Джессика жалеет, что под действием чувств и алкоголя рассказала мне свой секрет. Но не показывает вида.

- Нет, - качает головой Джессика. - Я стала работать на Мунлайтов еще до того, как сестра познакомилась с Аароном. Мне всегда казалось, что Эмма - это идеал современной женщины: стильная, уверенная в себе, богатая. И я хотела быть похожей на нее, забывая о том, что наши позиции изначально неравны. Она - дочь сенатора, а я - дочь скупщика старой техники. Наша семья никогда не была богата, хотя мои родители были достойными людьми, которые прожили честную жизнь, Санни. Вот только честность не принесла им денег, - улыбается она то ли мне, то ли каким-то старым воспоминаниям. - Они были настолько счастливы, что у них не было амбиций. Амбиций и денег. И власти. А я изо всех сил карабкалась вверх, чтобы получить это. Знаешь, за что я благодарна своей сестре? - вдруг спрашивает она меня.

- За что? - удивляюсь я.

- Она понимала меня, как никто. И всегда поддерживала. Была в курсе, как для меня важна карьера. Во всем уступала мне. Сестра специально пошла учиться во второсортный колледж, потому что знала - родители помогают мне оплачивать учебу в престижном университете. И не потянут помощь и мне, и ей. Наверное, я должна стыдиться этого - отец и мать давали мне часть денег на учебу, потому что я сама не могла заработать столько на своих подработках. А еще они знали, что Нью-Корвенский университет не терпит бедных. Я должна была одеваться подобающе, иметь подобающие телефон и ноутбук, постоянно ездить на стажировки в другие страны. Соответствовать детишкам богачей, которые поступили на учебу по воле своих родителей. Я тогда много чего не понимала. Идеализировала. Такие, как Эмма Мунлайт, казались мне небожителями. И я думала, что став ее личным секретарем, приближусь к Олимпу. Но нет, - коротко и хрипловато смеется Джессика. - Именно тогда я и стала понимать свою «ценность». Личный секретарь почти что личный слуга. Должен делать всю грязную работу, срываться с места лишь по звонку, выполнять все, что захочет хозяин. Но слуга всегда останется слугой, верно? Когда я это поняла, я хотела уйти - но тут забеременела моя сестра. И я осталась. Я всегда была верна Эмме Мунлайт, но когда дело дойдет до интересов моей сестры, я их защищу. Выплачу свой долг. - Джессика залпом допивает остывший кофе. - Но, надо признать, денег мне платят немало.

- Ты сильная, - говорю ей я.

- Сильная? Не знаю. Я просто иду к своим целям. Зачем я рассказываю тебе это? - с недоумением спрашивает она. - Санни Ховард, с тобой слишком легко. Если бы твое сердце не было занято, я бы заинтересовалась тобой, - ухмыляется Джессика. Ей нравятся девушки, а характер у нее воистину мужской.

- Ты была бы идеальным парнем, - улыбаюсь ей я.

- Но если ты кому-нибудь расскажешь об этом, - грозит она, - то тебе будет плохо.

Я понимаю, что это шутка, но ее взгляд на мгновение делается стальным.

- Не скажу, - касаюсь я ее предплечья. - Ты же знаешь.

- Знаю. А еще я знаю, что сегодня ты была около своего старого дома. Надеюсь, ты не нарушила договор? - пристально смотрит на меня Джессика.

- Я была в таком смятении после посещения полицейского участка, что на метро приехала не сюда, а туда, - признаюсь я. - А потом пошла в клуб. И в парк.

Я не рассказываю ей про Чета, профессора Бланшета и Лилит. А она больше ничего и не спрашивает. Просто пристально разглядывает.

- Я помогу тебе, - вдруг заявляет Джессика. - Хоть я и не Эмма Мунлайт, но все-таки связи у меня есть. Может быть, что-то получится узнать.

- Спасибо, - искренне говорю ей я.

Джессика вскоре уходит, а я остаюсь одна. И все мои мысли снова возвращаются к Лилит. Мне нужно связаться с ней. Я достаю свой старый телефон, в памяти которого сохранились оба ее номера, переписываю их и, выйдя на крышу, звоню с новенького дешевого мобильника, который купила по дороге. Нужно соблюдать осторожность. Иначе даже благосклонность Джессики не поможет.

Мне страшно, что Лилит не ответит. И по первому - основному - номеру, который был известен всем ее знакомым, я действительно не могу до нее дозвониться. Мне говорят, что обслуживание абонента приостановлено. Тогда я молюсь, чтобы Лилит ответила на звонок по второму номеру.

Идут долгие гудки. Долгие, как сама вечность. Однако Лилит не поднимает трубку. Я пишу ей сообщение, кусая от отчаяния губы:

«Лилит, это Санни. Пожалуйста, перезвони мне. Я очень переживаю за тебя».

Сообщение доставлено. Я жду ее звонка, сама не своя от волнения и страха за подругу. Пусть мы не общались год, и я так ужасно поступила с ней, но она остается близким мне человеком.

В ожидании я читаю в Интернете статьи о том, что произошло с Лилит. Их много, но информации в них почти нет. Не разглашаются имена ни преступника, ни жертв. С одной стороны это радует - Лилит, как будущей актрисе, не нужна такая огласка, с другой - ужасает. Имя преступника должны знать! За свои деяния нужно уметь держать ответ. Проклятый Бен! Как он только додумался до такого? И что он сделал Лилит? Что он заставлял ее делать? Что она вытерпела?

Об этом я даже не хочу думать.

А потом я натыкаюсь на старые комментарии к новости в одной из соцсетей и ужасаюсь. Кто-то возмущен преступлением и требует покарать преступника по всей строгости закона. Однако некоторые люди пишут, что девушки пробыли в плену всего несколько дней и остались живы, значит, ничего страшного с ними не случилось. И вообще, настоящие похитители держат людей в плену годами. Может быть, девушки все это подстроили и просто решили наказать парня за то, что он, к примеру, встречался сразу с двумя. Мне хочется написать им что-нибудь в ответ, потому что я знаю - это не так. Их предположения - полный бред! Бен действительно был влюблен в Лилит. И, скорее всего, на самом деле помешался. Я вспоминаю странные телефонные звонки, которые пугали подругу, и понимаю, что это были первые звоночки его безумия.

Чтобы не написать ничего комментаторам, я бью себя по рукам. И жду.

Она перезванивает почти через час, и я тут же хватаю телефон.

- Алло, - говорю я спешно. - Лилит, это я, Санни. Ты слышишь меня? Алло!

В трубке тишина, но я чувствую чье-то тихое дыхание.

- Лилит? Это ведь ты? - шепчу я. - Я очень волнуюсь за тебя. Я... Извини, я только обо всем узнала. Прости меня, малышка, что не была с тобой. Что не помогла тебе. Я чудовищная подруга. Можешь не прощать меня, но... Лилит, скажи что-нибудь? - прошу я почти в отчаянии, широко раскрыв глаза и глядя на темно-синее низкое небо.

- Санни, - слышу я наконец тихий голос подруги. В этом голосе нет ничего - он бесцветный. А раньше был таким задорным. Я уже по одному слову понимают, что с подругой что-то не так.

Что-то?

Что может быть не так с человеком, которого похитил психопат?

Все.

- Лилит, - произношу я делано бодрым голосом. - Я очень по тебе скучаю.

- Я тоже, - шепчет она. - Я так... Так рада, что ты позвонила. Это ведь правда ты, Санни?

В ее голосе столько хрупкой, склеенной по кускам надежды, что я задерживаю дыхание.

- Правда, - говорю я. - Как ты, Лилит?

Я понимаю, что это глупый вопрос, но не знаю, что еще могу сказать. Ее голос заставил меня растеряться.

- Я... не знаю. Наверное, хорошо. А ты? Как ты? Где ты, Санни?

- В Нью-Корвене. А ты, Лилит?

- В поезде. Выехала из дома. Я... теперь всегда буду дома, - отвечает Лилит.

- Почему? - спрашиваю я с замиранием сердца.

- Санни... Я...

И тут ее голос ломается - я вздрагиваю от боли, которая скрывается в нем.

Небо надо мной темнеет и поднимается ветер, который стрелой несется по улицам.

- Я больше не могу быть... актрисой, - признается Лилит.

- Что за глупости ты говоришь? - удивляюсь я, стараясь оставаться спокойной, хотя мне становится плохо.

- Ты... просто не видела меня, - она вдруг тихо смеется. И этот смех не нравится мне еще больше, чем надлом в ее голосе. Тихий, потерянный смех, больше похожий на плач.

- Я хочу тебя увидеть, - твердо говорю я, потому что чувствую - мы должны встретиться. Я обязана поддержать Лилит. Мою бедную глупую Лилит.

Конечно, это опасно для меня, но я не могу поступить иначе. Я с ума сойду, если не сделаю этого.

- Завтра... - Лилит сглатывает и замолкает.

- Что - завтра? - спрашиваю я.

- Завтра предварительное слушание, - тихо-тихо, так, что я едва разбираю слова, произносит Лилит. - Я буду в Нью-Корвене. Я уже еду.

- Я тебя встречу, - тут же обещаю я.

- Ты ведь знаешь, да? - теперь я чувствую в ее голосе страх. И стыд.

- Да, - как можно более спокойно отвечаю я, понимая ее.

И она называет мне номер поезда и время прибытия.

- Спасибо, что позвонила, - шепчет Лилит напоследок. - Я думала, ты забыла меня.

- Ты же мой друг, - ободряюще говорю я. - Я никогда тебя не забуду. И не оставлю. Что бы ни случилось.

- Друг, - повторяет она. - Санни, куда ты пропала?

- Я расскажу тебе завтра.

Мы прощаемся. А когда я провожу по экрану, понимаю, что пальцы дрожат. Мне становится не по себе. И ощущение такое, будто бы я попала в ловушку из камнепада.

Я безвольно опускаюсь в кресло, стоящее на крыше, и смотрю на мерцающие огни большого города. Ветер становится все сильнее - его порывы словно пощечины. Небо нависло над домами, угрожая вот-вот расколоться надвое и осыпать осколками ночи.

Моя девочка Лилит. Надеюсь, она справится.

Мы справимся.