Небесная тропа

«…Сегодня я побывал в условленном месте, где, по словам Р., спрятан был талисман, полученный им от графа. Я поднял половицы там, где указал мне Р. Но все, что я нашел, это коробочку из-под монпансье. Внутри лежал клочок бумаги. В записочке значилось: «Здесь хранится талисман „Перунов глаз“ или „сердце Богородицы“. Это единственная вещь, которая дает святость власти в России. …Ибо нет власти не от Бога». Трижды прочел я записочку, а уж сколько раз тряс над столом пустую жестянку из-под монпансье — одному Богу известно. Тряс, пока не понял наконец: несчастный Р. выдумал этот талисман. Он предчувствовал свою гибель после смерти отца и брата. Не видя иной возможности сладить с нечистью, пожирающей страну, кроме силы Чуда, он придумал Перунов глаз. Выдумал, чтобы подарить себе надежду. Пока комиссары не завладели его игрушкой, его выдумкой, его мечтой, они не завладели ничем. Ему так хотелось найти путь спасения, что он и сам поверил в плод своей фантазии и меня заставил уверовать. Глядя на свою находку, я испытывал странные чувства: теперь, когда я понял, что никакого талисмана не существует, я страстно возжелал Перунов глаз найти…»

Анастасия кончила читать, сложила листок и вернула его Арсению.

— Почему ты не сказал мне о своей находке?

— Было интересно узнать, как долго вы будете гоняться за тенью.

Анастасия покачала головой:

— Я тебя недооценила.

— Прошу заметить, — встрял в разговор Кайрос, — что господин Фарн копался в голове Арсения, и о найденных бумажках ему хорошо известно. Однако Фарн все равно жаждал прикончить ЭРика. Спрашивается, почему?

— Потому что это бумажка ничего не значит, — с торжеством в голосе заявил ЭРик. — Я знал все это прежде: штабс-капитан дал мне прочесть свой дневник. Более того, он показал мне коробку и записку… — ЭРик замолчал, встретился глазами с Танчо и улыбнулся ей. — И я сказал, что он ошибается. Он нашел талисман.

— ЧТО? — прошипел Арсений.

— Эта коробка и эта записка и есть талисман. Придумав талисман, Р. тем самым его и создал. Мы вместе с дедом замуровали его в стену. Я и он.

Ничего в мире нельзя придумать.

И тут Танчо открыла сумочку и вытащила свою таинственную коробку. Все молча смотрели на жестянку из-под монпансье, не в силах спросить, хотя каждый и догадывался, что перед ним. ЭРик взял коробочку из рук Танчо.

— Ого! Да она тяжелая, как гиря.

— К тому же меняет свой вес. В одну минуту кажется — как минимум пуд, — поддакнула Танчо. — А в другую становится легкая, как пушинка.

— Ребята, колдуйте без меня. — Арсений демонстративно повернулся и ушел.

Пусть ищут, что хотят — коробку из-под монпансье, рубины, глаза, сердца, мечи — ему все равно! Он больше этим не желает заниматься.

— Он мог быть на моем месте, — проговорил ЭРик, провожая Арсения глазами. — Если бы захотел.

Глава 3

Давно он не чувствовал такой усталости — эпизод на вокзале, разумеется, был не в счет. Усталость эта навалилась мгновенно, как только Арсений ушел с Исаакиевской площади. Навалилась, будто из-за угла прыгнул ему на плечи могучий зверь. Арсений чуть не рухнул на колени и вынужден был вцепиться ногтями в штукатурку ближайшей стены, чтобы не упасть. Последующие полчаса, пока он добирался до дома, были для него сущей пыткой. Его старый «Жигуль» то и дело норовил боднуть носом какую-нибудь притормозившую впереди машину или подставить задницу шустрой иномарке.

Но все-таки он добрался до дому, хотя и помнил свое возращение плохо. Как был в одежде, Арсений повалился на тахту в надежде, что сейчас закроет глаза и уснет, и забудет о самозванном братце. Глаза он в самом деле закрыл. Но сна не было. Усталость продолжала нарастать. Арсений застонал в бессильной ярости сжал кулаки…

— Дивлюсь я на тебя, Арсений, — проворковал у него над ухом вкрадчивый голос. — Зачем ты подчиняешься чудим прихотям? Зачем называешь братом проходимца и спасаешь его по указаниям шлюхи?