Небесная тропа

Лицо Крутицкого исказилось так, будто невидимая рука попыталась содрать с него живьем кожу. Даже в неверном свете керосиновой лампы ЭРик видел, как заблестели на лбу деда капельки пота. В глаза же ему ЭРик просто не посмел заглянуть.

— Я сейчас все объясню.

От звука его голоса штабс-капитан опомнился.

— Пройдемте со мной, — сказал он поспешно и указал на дверь, ведущую внутрь квартиры, которую до этого сам же и прикрыл.

— Станислав Николаевич, так я повез вещи? — напомнил о себе Матвей, стоявший на протяжении всего этого странного разговора возле выхода на черную лестницу.

— Везите, голубчик, конечно, везите.

Штабс-капитан поправил накинутый на плечи пиджак и направился в глубь квартиры. При каждом шаге он сильно хромал — левая нога его почти не гнулась. ЭРик даже в полутьме заметил беспорядок, царящий в квартире, как будто не только люди, но и вещи пришли в смятение от предстоящих перемен. Штабс-капитан провел гостя в квадратную комнату, заставленную вдоль стен высокими шкафами, набитыми книгами. Дубовые панели под потолком образовывали резной шатер. Сверху на цепочках спускалась люстра с бронзовыми драконами. Впрочем, сейчас она не горела. Штабс-капитан поставил на стал подсвечник с изрядно оплывшей свечой.

— Извольте объясниться, сударь, — хмуря брови, сказал он.

— Да, конечно, сейчас объяснюсь, — поспешно кивнул ЭРик. Он старался попасть в тон штабс-капитану, но не находил нужных слов, и повторял первое попавшееся из дедова лексикона. — Вот, извольте послушать. Некто Фарн гоняется за мной по всему городу Санкт-Петербургу, а из-за чего? Вам знакомо это имя?

— Город Санкт-Петербург… Кажется, да, существовал такой. — Едва заметная усмешка тронула губы штабс-капитана. — Но теперь его именуют по-другому.

— Ленинград, — ляпнул ЭРик.

— ЧТО?! — охнул Крутицкий, будто пуля угодила ему в сердце.

— Я ошибся. Петроград, — спешно пробормотал ЭРик. — Ленинградом его назовут потом. Но не волнуйтесь, Санкт-Петербург еще вернется.

Их глаза вновь встретились. Теперь ЭРику показалось, что он смотрится в зеркало: у штабс-капитана были точно такие же глаза, как у него: темно-зеленые, с прозрачными светлыми прожилками.

«Что ж тут удивительного? — подумал ЭРик. — Ведь это мой дед».

— Попрошу вас так больше не шутить, милостивый государь, — процедил сквозь зубы Крутицкий.

— Это не шутка. И вы не ответили мне, хотя я спросил вас о Фарне. ЭРик выдержал взгляд.

— Фарн… Да, я с ним встречался однажды. Отвратительный тип. У нас вышла ссора, а после ссоры — дуэль.

— Вы убили его?

— Разве я кажусь таким кровожадным? К тому же это было еще до войны. Я учился тогда в университете.

— Вы убили его? — повторил свой вопрос ЭРик.

— Нет.

— Жаль.

— Если сказать честно, я спасся чудом. Был уверен, что пуля попадет мне прямо в лоб. Я даже ощутил холод в том месте, куда должен был угодить свинец. Но в последний миг полупрозрачная рука мелькнула перед моим лицом, и пуля просвистела подле уха. На следующий день господин Фарн исчез, и мы более никогда не встречались. Вот только письмо… — Крутицкий прошелся по библиотеке, скользя тонкими пальцами по зеркальным стеклам книжных шкафов. — На следующий день после дуэли мне передали письмо, полное угроз. Подписи не было, но я уверен, что именно господин Фарн написал его.

— Он угрожал вас убить?

— Нет, он обещал превратить мою жизнь в ад.

— Несомненно, это связано с Перуновым глазом.

— Что вам известно про Перунов глаз?

— Я нашел страничку из вашего дневника.

Лицо штабс-капитана вновь исказилось. Неловко качнувшись из-за искалеченной ноги, он шагнул к ЭРику и схватил внука за лацкан рубашки.

— Кто тебя послал шпионить за мною, мразь?!

— Э, хватит! Коли не хотите, чтобы худо было! — крикнул ЭРик.

Дикий его нрав тут же взял верх над внешней смиренностью. Без труда ЭРик разжал пальцы Крутицкого и оттолкнул деда. Тот ударился спиною о дверцу шкафа. Жалобно звякнули стекла. Штабс-капитан не устоял на ногах и грохнулся на пол. Из распахнувшихся дверец шкафа на него посыпались книги в темных с золотым тиснением переплетах. ЭРик явно не рассчитал свою силу.

— Прошу заметить, — сказал он сухо (откуда только такие дурацкие обороты — никогда прежде он так не говорил), — что я вдесятеро сильнее, но покалечить вас у меня нет никакой охоты. — И он протянул руку деду, чтобы помочь подняться.

Штабс-капитан демонстративно отвернулся и оперся на стоящий рядом стул — кабинетный, с высокой спинкой, украшенный резными львиными мордами. Только сейчас ЭРик сообразил, что видел эти стулья в квартире Милослава. Как странно! Остались только стулья.

— Пора нам наконец объясниться. — ЭРик злился на самого себя и на своего непонятливого предка. — Страничку из вашего дневника я нашел в альбоме с фотографиями, альбом тот лежал в комнате матушки моей Ольги Михайловны Крутицкой, невестки вашей, Станислав Николаевич.

— Невестка? Разве у меня есть невестка? — штабс-капитан позволил себе ироническую усмешку.

Однако ЭРик ничуть не смутился.

— У вас есть сын Сергей, так?

— Сереженьке только шесть лет. Да вы шутник, милостивый государь, как я посмотрю.