Небесная тропа

— Да, парень, ты вляпался, — усмехнулся Фарн. — Как только ты назвался ЭРиком Крутицким, талисман начал светиться. Это пожелание самого штабс-капитана: мой внук оживит талисман. О, человеческая наивность! Он почему-то рассчитал, что к тому времени, как появится на свет внук, режим квакнется. Ха-ха! Вместо этого система пожрала его собственного внука. Ну, скажи на милость, зачем ты в это влез? Что тебе нужно? Деньги? Квартира?

— Я вернулся к маме, — невозмутимо отвечал ЭРик.

— Благородный самозванец — это что-то новенькое.

— Не самозванец, раз могу взять талисман, до которого ты боишься дотронуться.

— Да, завладеть я им не могу, — согласился Фарн. — Но я могу его уничтожить. И его надо уничтожить! Талисман, дарующий святость власти чушь! Власть не может быть святой.

— Но талисман существует, — позволил себе улыбнуться ЭРик.

— Но он никому не дает власти. Никому! Он ее только отнимает. Все эти жертвы террора на совести твоего деда: не имея всей полноты власти узурпаторы вынуждены были прибегать к насилию. Все эти потоки крови — лишь следствие того, что кто-то не хочет склонить свою слишком гордую шею.

— Мой дед ничего не выдумывал. Нет власти аще не от Бога… Ну, так кто из нас самозванец?

— Нет ничего бессмысленнее слова «нет», — прошипел Фарн. — Любая страна, любая баба, в конце концов отдадутся победителю. А твой талисман это пояс верности, оберегающий влагалище шлюхи. Но он скоро исчезнет, и все пойдет, как надо.

— Нам пора, — сказал ЭРик, поднимаясь. — Мы приехали.

Небо, разрисованное тонким узором перистых облаков, отсвечивало золотом, как будто сумасшедший художник-концептуалист развесил за Невой ажурную вуаль.

Фарн коснулся земли и обернулся, надеясь увидеть за спиной серо-коричневый монолит Исаакия. Но вместо собора возвышалась необъятная высоченная башня. Она была так стара, что дожди и ветер стерли прожилки между камнями, и теперь башня казалась огромным деревом, растущим из земли.

— Что это? — Фарн сморщился, будто увидел нечто отвратительное.

— Столетняя башня. Она сохранилась со времен ингерманландской крепости.

— Что?! — взревел Фарн. — И где мы находимся по твоей милости?! Куда завез нас твой дурацкий трамвай? А?

— В Петербург, — не моргнув глазом, отвечал ЭРик.

— В какой Петербург?

— В мире, который выдумал я.

— Здесь никогда не было подобных башен. На месте собора не существовало крепости.

— Да, это в реальном мире крепость Ниен-шанс стояла при впадении Охты в Неву, и Петр приказал земляную крепость срыть. А моем мире каменные укрепления Шанцен-ние стоят здесь, крепость сохранилась и выглядит именно так. Это мой мир, и я знаю о нем все, мне знакомы любые его закоулки. А ты не знаешь об этом мире ничего. Это — единственное место, где я могу одержать над тобой победу.

— Призрачная победа в призрачном городе немногого стоит! презрительно фыркнул Фарн.

— Ты — тоже призрак.

— Подонок! Решил обмануть меня! — взревел Фарн. — Твоя девчонка теперь умрет. И ты умрешь!

Но ему никто не ответил: нахальный мальчишка исчез; заскрипела, закрываясь, дверь. Трус решил спрятаться в своей башне. Хорошо бы в его распоряжении оказался взвод бравых ребят в камуфляже и они бы изрешетили все живое. А потом бы долбанули ракетой по старинным камням, и тогда бы сразу стало ясно, кто прав. Но желания Фарна не воплощались в этом мире.

Пришлось бежать за мальчишкой. Дверь не была заперта и отворилась с неохотой, пропуская Фарна внутрь. Огромный зал освещался факелами, стены покрывал слой копоти. В неверной красноватом свете Фарн различил стоящие вдоль стен доспехи, старинные карты в резных рамах, напоминающие картины, и потемневшие до черноты дубовые скамьи. Единственное полотно — портрет Петра во весь рот в рыцарских латах, на котором Петр был похож на светского кавалера, а не на царя-плотника. Фарн двинулся к следующей двери. За ней обнаружилась лестница, которая привела его в тупик.

— Бред шизофреника, — пробормотал Фарн и вернулся назад.

Дверь, ведущая в залу, оказалась запертой. Фарн попытался ее вышибить, но не сумел. Вновь стал подниматься по лестнице. И пройдя ее до половины, обнаружил узкий проход, который прежде, в пылу погони, не приметил. Он оказался в узком идущем по кругу коридоре со множеством дверей. Приоткрыв одну из них, Фарн увидел женщину в белом крепдешиновом платье, светло-русые ее волосы были приподняты валиком надо лбом, а сзади сколоты гребнем. Фарн спешно захлопнул дверь.

Коридор вывел его в небольшую комнату с окнами-бойницами, обращенными к Неве.

Дальше шла винтовая лестница — все наверх и наверх. Фарн бежал, не останавливаясь, не оглядываясь по сторонам, не обращая внимания на освещенные послеполуденным солнцем залы, не удостаивая взглядом полки с массивными фолиантами и потемневшие от времени картины.

ЭРик ждал его наверху, на круглой площадке, похожей на арену, окаймленной огромными, выше человеческого роста зубцами, за каждым могло укрыться человек десять. ЭРик прислонился к одному из них спиной, а в руке сжимал сверкающий на солнце клинок.