Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун

Роджер Стоун сидел, пристегнувшись к пилотскому креслу, и обдумывал (как он утверждал) главу своей книги. Если так, то храп, вероятно, помогал ему в этом. Пушистик плыл куда-то по своим делам, все три его глаза были открыты и лучились счастьем. Он увидел одного из своих друзей, ловко сманеврировал, а может, просто использовал случайно подвернувшийся воздушный поток и совершил точную посадку – прямо на нос капитану.

Роджер с воплем взвился из кресла, схватившись за лицо. Повис на ремне, сообразил, что к чему, и оторвал от себя плоского кота. Пушистик, обиженный, но не поврежденный, распластался в воздухе, нашел другой поток и приземлился на дальней стене.

Роджер произнес кое-какие слова и крикнул:

– Кто кинул на меня этот живой шиньон?

Но в отсеке больше никого не было. В люке появилась доктор Стоун и спросила:

– Что случилось, дорогой?

– Так, ничего особенного. Дорогая, не могла бы ты вернуть это хвостатое отродье вымирающей планеты Вундеру? Я пытаюсь сосредоточиться.

– Конечно, дорогой.

Эдит забрала кота, отнесла на корму и отдала Лоуэллу, который тут же о нем забыл, обдумывая сложный гамбит против Хейзел. Плоский кот не был злопамятен и не мог долго держать камень за пазухой, которой у него не было. Единственным чувством, которому он отдавался без остатка, была любовь. И он вернулся к Роджеру – тот как раз уснул снова.

И снова улегся ему на лицо, счастливо мурлыча.

Капитан Стоун показал себя зрелым мужчиной. Зная на этот раз, с чем имеет дело, он бережно снял кота и сам вернул его Лоуэллу.

– Держи его при себе, – сказал он, – и не отпускай. – И тщательно закрыл за собой дверь.

Не менее тщательно Роджер закрыл на ночь дверь их супружеской каюты. На «Роллинг Стоуне» вентиляционные отверстия не были снабжены заслонками – на таком маленьком корабле они, конечно, все время стояли открытыми. Для плоского кота это была широкая прогулочная зона. Ночью Роджера Стоуна посетил кошмар, в котором он задыхался, пока жена не разбудила его и не сняла с его носа Пушистика. Роджер снова произнес кое-какие слова.

– Все хорошо, дорогой, – успокаивала его Эдит. – Спи. – Пушистика она взяла к себе, и кот утихомирился.

Назавтра корабельный распорядок был нарушен авралом – всех, способных держать в руках гаечный ключ или аппарат для точечной сварки, бросили на установку вентиляционных решеток.

Тридцать семь дней спустя у Пушистика появилось восемь маленьких золотистых котят – в точности таких же, как он, но всего пару дюймов в диаметре. Когда они сворачивались, то были величиной с мраморный шарик. Все, включая капитана Стоуна, сочли, что они – прелесть, и без конца гладили их одним пальцем, слушая, как они тоненько мурлычут, – звук был настолько высоким, что находился почти за пределами человеческого слуха. Все с удовольствием их кормили, а котята никогда не отказывались от еды.

Через шестьдесят четыре дня у котят появились котята, по восемь штук у каждого. Шестьдесят четыре дня спустя, на сто сорок шестой день отлета с Фобоса, у котят котят появились котята; теперь их стало пятьсот тринадцать.

– Надо это как-то прекратить, – сказал капитан Стоун.

– Да, дорогой.

– Я серьезно. При таких темпах мы останемся без еды, не дотянув до цели, даже если залезем в товары близнецов. А кроме того, мы просто задохнемся под грудой мурлыкающих меховых ковриков. Сколько будет пятьсот тринадцать на восемь? А если это еще умножить на восемь, сколько будет?

– Чересчур много, на мой взгляд.

– Дорогая, это самое мастерское преуменьшение со дня смерти Меркуцио[76]. И я не уверен, что все правильно посчитал, это экспоненциальная прогрессия, а не геометрическая… но все равно мы раньше умрем с голоду.

– Роджер!

– По-моему, надо… да, что?

– Кажется, есть простой выход. Все марсианские существа на холоде засыпают.

– Да?

– Поместим их в трюм – там, к счастью, есть место.

– Согласен со всем, кроме слов «к счастью».

– И будем держать их там на холоде.

– Не хотелось бы убивать малюток. Не могу их ненавидеть – до того хорошенькие, провались они совсем.

– Мы их будем держать при минус ста, как в обычную марсианскую зимнюю ночь. Или, может быть, чуть теплее.

– Так и сделаем. Тащите лопаты, тащите сети, тащите тару.

Роджер начал вылавливать из воздуха плавающих плоских котов.

– Я не дам заморозить Пушистика! – На пороге каюты возник Лоуэлл, прижимавший к груди взрослого кота. Может, это был Пушистик, а может, и нет. Взрослых зверьков различить никто не мог, а затею с именами бросили после первого помета. Но Лоуэлл был абсолютно уверен в своей правоте, и его не заботило мнение окружающих. Близнецы сговаривались подсунуть ему другого, когда он уснет, но их услышали и запретили диверсию. Лоуэлл был доволен, и мать не желала, чтобы он поколебался в своей вере.

– Дорогой, мы ничего не сделаем твоему котику.

– Попробуйте только! Или я… я вас выброшу в космос!

– Ох, дорогой, это он помогал Хейзел работать над сценарием! – Доктор Стоун подплыла поближе к сыну. – Лоуэлл, мама ведь никогда тебя не обманывала?

– Вроде бы нет.