Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун

Как известно, человек на 80 % состоит из воды, а книги, которые пишет человек, на 80 % процентов состоят из того, что он прочитал. Пятый роман «скрибнеровской» серии возник не на пустом месте – Роберт Хайнлайн теперь регулярно получал письма от читателей, выступал на презентациях и все глубже погружался в мир подростковой культуры, основой которой были комиксы и весьма посредственные фантастические телесериалы. Все это причудливым образом преломлялось его собственным подростковым опытом, в котором превалировали моря, шторма и капитаны. И когда в начале 1951 года Хайнлайн начал писать очередной детский роман для издательства «Scribner’s», у него уже были наработанные идеи. Известно о них немногое: по свидетельству Билла Паттерсона, поначалу центральной фигурой романа был некий бравый космический капитан, который в заметках носил громкое имя Капитан Дианетика (почти Капитан Америка). Под стать имени главного героя, сюжет явно склонялся в сторону романтики на уровне комиксов с космическими пиратами, Повелителями Галактики и тому подобным. Как Капитан Дианетика расправлялся с пиратами посредством учения Рона Хаббарда, история умалчивает. Возможно, прослушав получасовую лекцию, они приходили в восторг, порывали с преступным прошлым и дружно отправлялись в ближайший сайентологический приход – посмотреть на живого Тома Круза… Или его тогда еще не было? Ладно, неважно. Потому что на каком-то этапе у Капитана появился постоянный спутник – юный космонавт-стажер, который постепенно вытеснил его из сюжета, и никаких следов Рона Хаббарда в романе больше не осталось. А потом пришлось распрощаться и с идеей космического стажера. Мальчик Дон Харви, впрочем, никуда не делся, вот только от него осталось одно имя – лишившись звания капитана, звездолета и курса стажировки, он повис в полной пустоте.

И это было совершенно замечательно! Потому что вместо банального сюжета «мальчик хочет стать космонавтом» Хайнлайн внезапно резко изменил структуру истории. В первых двух романах его герои существовали в социуме и продвигались по социальной лестнице, потому что хорошо учились или потому что совершали правильные поступки. Над сюжетами дамокловым мечом висела какая-нибудь общественно-полезная мораль, и истории в какой-то степени укладывались в традиционную карамельную колею.

В новой книге Хайнлайн решил попробовать нечто новое, изначально негероического героя. Киберпанк появился много позже, поэтому откровенно асоциальный элемент на повестке дня не стоял, но и концепция персонажа, отнюдь не стремящегося учинять повсюду добро и прогибать под себя изменчивый мир, идея слабого, унесенного ветром героя никуда не делась. Поэтому ничего хорошего простого паренька из Нью-Мексико по ходу развития сюжета не ожидало. Новая концепция открыла перед писателем бесконечное многообразие вариантов решить основную проблему, над которой он уже давно бился: как изолировать главного героя, чтобы обеспечить ему возможность самому принимать решения в тех ситуациях, когда в обычной жизни это делают за него семья и школа. В новом романе Хайнлайн легко вырвал бедолагу Дона из семьи и надежно изолировал от родственников или опекунов, предоставив ему возможность вляпаться в приключения по самые уши. А гарантировать эти приключения должна была не локальная заварушка, как в «Красной планете», а полноценная межпланетная война.

Не совсем грязная война

Война была отражением реальных событий в мире Хайнлайна: в конце июня 1950 года началась война в Корее. «Полицейская операция», как называли ее в те дни в американских газетах, «Грязная война», как ее стали называть годами позже (в отличие от «Позорной войны» во Вьетнаме). Война застигла писателя посреди строительства дома и ударила его по самому больному месту – по кошельку, взвинтив цены на стройматериалы и переманив разнорабочих легкими бюджетными деньгами. Хайнлайн был этим сильно недоволен. Еще больше раздражал тот факт, что его жена оставалась военнообязанной и подлежала призыву, в то время как у самого писателя был пожизненный белый билет и ему в случае чего оставалось только следовать за ней на расстоянии. Но было бы ошибкой думать, что прообразом федеральных сил, оккупировавших восставшую Венеру, были американские войска. Хайнлайн был патриотом и антикоммунистом. Вместе с тем его симпатии были на стороне колонистов Венеры, восставших против колониального правительства. Так что реальным прототипом партизанской войны на Венере стала не война в Корее, а скорее война во Вьетнаме, причем не американский эпизод, а более ранний, французский – 1945–1946 гг. В то время Америка наблюдала за действиями восставших с некоторым сочувствием. И даже вмешательство коммунистического Китая, ставшего спонсором вьетнамской революции, никого не возмущало. Роман был написан в краткий промежуток времени, пока отстраненное сочувствие не сменилось конкретной экономической поддержкой Франции, а затем и прямым вмешательством.