Горевать и плакать мало толкуИ ничем ушедшим не помочь.Но люблю рождественскую елку,Что горит в евангельскую ночь.И во мне такое же пыланье,И в таком же чуждом мне краюБез корней, без соков, без желанийНа кресте поверженном стою.«Ничем, ничем, ни призрачной улыбкой…»
Ничем, ничем, ни призрачной улыбкойРазвеянных по небу лепестков,Ни приступом беспомощной и зыбкойМольбы твоей, ни всплеском робких слов,Ни умиленьем, ни любовным жаром,Ни нежностью, расцветшей в сердце старом,Ни рокотом торжественных поэм,Ни солью слез — ничем, ничем, ничем!..«Последнюю листву заплаканных берез…»
Последнюю листву заплаканных березЛегко морозСвоим хрустальным иссушил дыханьем.Мы станемС тобой такими, как они, — увянем,Такими же мы станем, как листва,И в ночь посыплются истлевшие словаС сухим и устрашающим шуршаньем.«Из опротивевшей норы…»
Из опротивевшей норы,Вдыхая едкий запах гари,Сквозь дождь, туманы и пары,Чтоб где-нибудь в укромном баре —И до рассвета… А потомУ опустевших ресторанов,Ища растерянно свой домИ неожиданно воспрянув,В испуге крикнув: О, приди!..О, Эвридика!.. И кромешныйЗавидев сумрак впереди,Понуро, горько, безутешно,Забыв достоинство и стыд,Столичным девкам на потеху,Не помня слов, не слыша смеха,Петушьим голосом навзрыд.«С тем горьковатым и сухим…»
С тем горьковатым и сухим,Тревожащим истомой темной,Что расстилается, как дым,Витая над моей огромной,Моей покинутой страной,С протяжной песнью сиротливой,В седую стужу, в лютый зной,Перекликаясь с черной нивой,С тем, что рыдает, как Орфей,О Эвридике вспоминая,С тем ветром родины моейЛети, печаль моя ночная!Элегия («Скоро тронется поезд, и как линии нотной тетради…»)
Скоро тронется поезд, и как линии нотной тетрадиТелеграфных столбов бесконечно потянется сеть,И послушные думы, расплетая волнистые пряди,Запоют однозвучно только слово одно: Умереть!Говоришь: Невозможно… Но раскаты надмирной печали,Но земные поклоны убегающих в вечность лесов.У заплаканных стекол мы так долго о главном молчали,Проплывающих далей заунывный мы слышали зов.Скоро тронется поезд, загремят, заскрежещут колеса,Заколотится сердце под щемящий раскатистый стукИ вдруг судорожно замрет… И не станет ни слов, ни вопроса,И уже безнадежность в этой муке заломленных рук.Элегия («Все о том, что годы, что сребристы…»)