Небесный хор

О, как вместить
В одной судьбе любовь свою!
Хотел бы жить
Я много раз в земном краю,

Чтоб много раз

Встречать в скитаниях земных
Светила глаз
Таких единственно родных.

Всегда дышать

Одним дыханием с тобой,
Всегда вкушать
Твой воздух млечно-голубой!

С тобой, с тобой

Делить познанья горький плод,
В веков прибой,
Под всплеск летейских черных вод.

Свой труд земной

Тебе, Царица, подарить!
Пребудь со мной,
Пока времен творится нить!

«Быть певцом Синая…»

Быть певцом Синая,
Быть певцом Суда,
Словом заклиная
Грозные года.

В темной преисподней,

С верой в благодать
Милости Господней
Молча ожидать,

Чтоб в мирской пустыне,

Страждя до конца,
Вестию о Сыне
Пробуждать сердца.

Быть певцом Синая,

Быть певцом Суда,
Петь о чуде, зная,
Как близка беда.

Амариллис («Все продлилось лишь миг…»)

Все продлилось лишь миг, но тот миг был, как вечность, безмерный.
Озарилась вся даль, и Нева, и на ней корабли,
Озарились дворцы, озарились морские таверны,
И качался фрегат, четкой фреской синея вдали.

Мы смотрели в окно, что раскинулось вольной дугою.

Перед нами пылал, как оранжевый призрак, закат,
Он играл облаками, лучами, червонной рекою,
Чистым золотом волн, и качался на волнах фрегат.

Мы смотрели в окно. Под пылающим облаком рея,

Словно снежные хлопья, сверкали крыла голубей.
Как на тонкой гравюре, резьбой обозначились реи,
И качался фрегат на лазоревом лоне зыбей.

Все продлилось лишь миг. Но все тайны в тот миг озарились,

Все изгибы, все складки, вся скрытая прелесть земли.
Озарилась и ты, озарилась и ты, Амариллис!
И качался фрегат, и синели за ним корабли.

«То был высокий род, прекрасный и державный…»

То был высокий род, прекрасный и державный.
То был сладчайший плод. То был тишайший сад.
То было так давно. То было так недавно.
Как мог ты позабыть и не взглянуть назад!

Когда и зверь лесной те зори вспоминает,

Когда в любом цветке призыв молящих рук.
А судорога гор! Их сумрачный недуг!
Не вся ль земная тварь и страждет, и стенает!

Но ты, ты позабыл ту горестную тень,

Тень праотцев твоих, и грозный час расплаты,
И первый темный стыд, и первые раскаты
Карающих громов, и первый серый день!

Сонет («Мы все мертвы, и все мы виноваты…»)