Небесный остров

– А потом ученый совет, – с ненавистью добавила секретарша.

– У меня времени много. – Полуянов всем своим видом показывал: из приемной он не уйдет.

– Как вы мимо охраны прошли? – удивилась грымза.

Дима не удостоил ее ответом. В Институт моря он попал с тыла: сначала на пляж пробрался через пирс уже проторенным вчера путем. А оттуда непосредственно в храм науки пройти оказалось легче легкого. Еще вчера он приметил рекламу: на территории научного учреждения библиотека есть. В духе времени – платная. И пускали туда всех желающих – только скажи на посту охраны фамилию (любую, паспорта не смотрят).

Вредная тетка призадумалась. В службу безопасности звонить, велеть, чтоб наглеца вывели, она явно побаивалась, все ж таки журналист центральной газеты. Но и сдаваться, докладывать о нем директору, тоже не хотела.

Вадим Андреевич сам ее выручил. Появился на пороге кабинета, мазнул взглядом по Дмитрию, поинтересовался небрежно:

– Вы ко мне?

Секретарша ринулась к шефу, что-то ядовито зашептала ему на ухо. Тот не дослушал, перевел взор на Полуянова. Выражение лица мгновенно сменилось: только что было высокомерным, усталым, а сейчас глаза смотрели доброжелательно, заинтересованно.

Дима вскочил, почтительно склонил голову:

– Вадим Андреевич, я читал вашу статью в журнале «Российская наука». Честно признаюсь: про моделирование климатических процессов понял мало. Но цитата из Маяковского хороша…

Профессор окинул его удивленным взглядом, а Дима отбарабанил, как на экзамене:

– «Когда вы находитесь в середине Черного моря или в океане, видимой разницы нет: берегов не видно, волны в океане и в море одинаковые, но ощущение, что впереди Америка, а сзади Европа – это ощущение и есть океан».

Дима за годы работы отлично усвоил: любому автору нет большей услады, когда его текст цитируют. Особенно если делает это столичный журналист. Вот и к сегодняшней встрече он подготовился. Про особенности железномарганцевых конкреций в статье директора запомнить никак не получалось – а Маяковский выручил. Директор процитировал классика, а сам Полуянов, получилось, Вадима Андреевича.

Ученый еле заметно улыбнулся. Милостиво молвил:

– Память у тебя хорошая. Ну, проходи, журналист.

Дима проследовал в огромный, окнами на море кабинет (никакого совещания, естественно, здесь не происходило).

Полуянов вручил директору визитную карточку.

– О, «Молодежные вести», – оценил тот. – Читаю. И фамилия ваша знакома. Про голубой бриллиант вы писали?[2]

– Было дело, – скромно признал Полуянов.

Улыбка шефа стала еще на микрон шире. Вадим Андреевич махнул рукой на кресло, вопросил:

– Чем обязан?

Диме даже жаль стало, что не над очерком об институте он приехал работать. И не будет осматривать лаборатории, встречаться с ведущими сотрудниками, выходить с ними в море на научно-исследовательском боте, присутствовать на погружениях глубоководных аппаратов… Подобные материалы в прошлом остались – в журналистике, как сейчас пренебрежительно говорят, «времен застоя». А нынче в цене совсем другие темы.

Подбираться к цели своей командировки Полуянов решил не спеша. Осторожно произнес:

– У вашего института прекрасный пляж…

– Что поделаешь, надо выживать, – вздохнул директор. – Сами знаете, как нынче науку финансируют. Сейчас, правда, легче стало, гранты получаем, но все равно это мизер. А у нас в прошлом году двенадцать экспедиций было. Общей продолжительностью двести двадцать суток. Восемнадцать кандидатских в работе, четыре докторских. Аспирантов, с отрывом от производства, двенадцать человек. Штатных сотрудников – восемьдесят. И всем кушать хочется.

«Грамотно создает образ, – оценил Дима. – Мудрый руководитель, радетель во благо вассалов своих. Интересно, сколько лично он имеет с шикарного пляжа?»

По всему выходило, немало. Кабинет у директора обставлен роскошно, внушительно (кожаные кресла, красного дерева стол, массивная бронзовая лампа «под Ильича»). Сам одет в благородный, явно заграничной выделки лен. Да и юная жена наверняка постоянно требует инвестиций – один ее водный мотоцикл чего стоит.

А Вадим Андреевич цепко взглянул на гостя и бухнул:

– Давайте начистоту. Вряд ли вы приехали нас хвалить. Будете, как называется нынче, наезжать. Говорите сразу: за что?

– Ценю вашу искренность, – тонко улыбнулся журналист. И доверительно сообщил: – Письмо нам в редакцию написали. О девушке, что на вашем пляже погибла.

Ему показалось, что директор облегченно вздохнул. Однако лицо его немедленно приняло подобающее случаю выражение. Брови грустно сомкнулись, глаза увлажнились:

– Да, было такое. Ну, что вам сказать. Виноваты. Недосмотрели. Бедные родители, – он печально умолк.

«Ну, родители, допустим, не особо и страдают». – Диме сразу вспомнилась встреча с ними. А Вадим Андреевич продолжал: