Небесный Триллиум

На просторной лесной поляне отдыхало несколько сотен тяжеловооруженных воинов. Некоторые из них были Людьми Звезды в нагрудниках поверх костюмов колдунов и в украшенных многоконечными звездами шлемах. В центре поляны стоял брезентовый навес без стен. Под ним сидел и пил вино из позолоченного кубка Орогастус. Рядом с навесом стояла Наелора в сверкающих черно-серебристых доспехах и улыбалась восторженно приветствующим ее воинам. Она держала в руке длинный меч.

Перед ней стояла привязанная к дереву королева Анигель.

Платье пленницы было грязным и рваным, светлые волосы спутанными, а запястья и лодыжки сочились кровью от сыромятных шнурков. Толивар с ужасом увидел, как Наелора опускала меч, пока его острие не оказалось на уровне груди Анигель. Потом лезвие скользнуло вниз к животу, сделав вертикальный разрез в грубой ткани платья.

Как всегда, изображение было лишено звука. Эрцгерцогиня, казалось, задавала королеве вопросы, но Анигель не обращала на них внимания и смотрела вперед затуманенными глазами. Толпа солдат и колдунов хохотала.

— Мама! — простонал Толивар. — О мама.

Королева Анигель, очевидно, не слышала своего сына, но его услышал Орогастус. Он повернулся, и принцу показалось, что он смотрит прямо на него. Лучи на шлеме Господина Звезды были длиннее и красивее, чем на шлемах его приспешников. Забрало закрывало верхнюю часть лица, но его злобные серебристые глаза были ясно видны. Губы его не шевелились, но Толивар отчетливо услышал голос:

Никому не говори о том, что видел, иначе твоя мать и твои неродившиеся братья будут казнены здесь и сейчас. Запомни, я жду тебя у фонтана в полночь. Я буду в карнавальном костюме, но ты меня узнаешь. Принеси корону и Звездный Сундук. Понимаешь?

Толивар наконец смог произнести нужное слово.

— Да, — прошептал он. — Я сделаю так, как ты говоришь.

Изображение исчезло, остался только красноватый туман. Горькие слезы потекли по щекам Толивара. Мальчик не замечал их, лежал неподвижно, сжав в руках талисман, пока беспомощная ярость не превратилась в отчаяние. Потом он услышал, как тетя Кадия зовет его ужинать.

— Иду, — крикнул он и спрятал корону под рубашку так, что острые зубцы впивались в тело.

На следующий день, через час после заката, парусная лодка, управляемая одним Критчем, вошла в бухту Брандобы. На западе, над другим берегом бухты, собирались мрачные, с лиловым оттенком тучи — предвестники бури. Легкий ветерок, замедлявший плавание, изменил направление и помогал аборигену провести небольшое суденышко в бухте, забитой галерами, торговыми судами с высокими мачтами и великим множеством мелких яхт и лодок, бросивших якорь на рейде. Многие суда были украшены разноцветными масляными лампами в честь Фестиваля Птиц.

Столица Саборнии сверкала огнями. Огненные корзины на высоких столбах освещали бульвары и главные улицы, гирлянды фонарей свисали с каждого здания. Дорога вдоль пристани была забита людьми в карнавальных костюмах, которые танцевали, прыгали и даже висели на декоративном парапете набережной. Несколько духовых оркестров на ступенях дороги явно устроили нечто вроде соревнования, кто кого переиграет.

Пока лодка подходила к берегу, пассажиры Критча оставались в трюме, так как незнакомые люди на судне аборигена могли вызвать подозрение. Кадия и рыцари наблюдали за представлением в иллюминаторы, пока Критч не пришвартовался к пристани, предназначенной только для торговцев-кадоонов и расположенной в некотором отдалении от главной бухты.

Охотник за перьями сошел на пристань, чтобы переговорить с местными жителями, потом поднялся на борт и крикнул в трюм:

— Все спокойно, можете подниматься и сходить на берег.

Сначала по трапу поднялись Ягун и принц, за ними последовали те, кому предстояло сойти на берег. Кадия и Почетные Кавалеры были одеты в купленные у Критча маскарадные костюмы, позволявшие им оставаться незамеченными в толпе участников празднества. В трюме было темно и тесно, и только сейчас они смогли увидеть друг друга в костюмах, в которые им помогли облачиться Ягун и Толивар.

Дама Священных Очей была одета в плащ и платье из прекрасных переливающихся лиловых перьев. Капюшон венчал высокий желтый гребень, а верхнюю часть лица закрывал золотистый клюв. Талисман в ножнах был скрыт под плащом.

— Ты выглядишь великолепно, Провидица, — сказал Ягун, и она поклонилась в ответ.

Братья Калепо и Мелпотис были одеты в одинаковые темно-синие костюмы, изображавшие ниаров. Их головные уборы, закрывавшие головы целиком, спереди представляли собой широко открытые зубастые клювы, сквозь которые можно было смотреть. Наряд Эдинара был ярко-красным со странным плоским клювом на капюшоне. Когда Мелпотис стал посмеиваться над шутовским нарядом молодого рыцаря, Эдинар нашел в головном уборе специальное устройство и так пронзительно крякнул, что оба ниара едва не лишились чувств от хохота.