Небьющееся сердце

Хамские словечки и хамская интонация подействовали на Глеба удручающе. Он не боялся этого человека и не верил, что тот способен причинить ему вред. Несмотря на многочисленные публикации в прессе о росте «немотивированных» преступлений, нормальному человеку трудно представить, что именно он может стать жертвой.

Оли все не было, и Глеб перевел дух.

«Она услышала голоса, – подумал он с надеждой, – и не решается выйти. А может, она узнала этого типа и прячется? Если через пять минут она не появится, значит, все поняла и уже не придет».

– Я вас слушаю, – сказал он, глядя в светлые зеленоватые глаза парня.

– Я спросил, ты здесь один живешь? Не слышу ответа!

– Говорите мне «вы», пожалуйста, – негромко сказал Глеб. Он начинал приходить в себя, понимая, что Оля уже не придет.

– Я спросил! – Казалось, воздух завибрировал от бешенства, прозвучавшего в голосе парня. – А ты отвечай!

Цезарь, услышав угрожающие интонации в голосе чужого, приподнял голову и заворчал, оглянувшись на Глеба.

– Ты! – Парень ткнул пальцем в собаку. – Иди сюда! Ну! К ноге! Кому сказал! – Он хлопнул себя по колену.

Цезарь снова посмотрел на Глеба. «Не сметь!» – хотел сказать Глеб, но промолчал. Он видел, что пес растерян, и вспомнил, как он появился здесь на даче около четырех лет назад, больной и голодный, как шарахался от него, Глеба, долго не верил ему и прятался под верандой, и как потом, очень нескоро, позволил погладить себя, и он, проводя рукой по густой шерсти пса, почувствовал под рукой зажившие шрамы от побоев.

– Иди, Цезарь, – приказал он негромко, – подойди! – И, обращаясь к парню, сказал спокойно: – Здесь больше никого нет.

Цезарь, неуверенно оглядываясь на Глеба, медленно подошел к парню.

– Да ты не волнуйся так, папаша, нет так нет! На нет и суда нет! – Голос его был ласково-протяжный, с издевательскими нотками. – А вот мы проверим. Не против, папаша?

– Кого вы ищете? – Глеб уже окончательно поверил, что Оля не придет.

Парень почувствовал, как изменился его голос – в нем больше не было неуверенности, и это ему не понравилось. Он любил, когда его боялись. Протянув руку, он собирался погладить подошедшего Цезаря, но пес нагнул голову, прижал уши и негромко зарычал. Парень отдернул руку и выругался.

– Сороку-воровку! – Он поднялся, отшвыривая от себя плетеное кресло, на котором сидел, и направился в дом.

– Позвольте! – начал было Глеб, но тот даже не оглянулся.

Войдя, человек остановился посреди комнаты, привыкая к полумраку, и осмотрелся. Потом подошел к письменному столу, открыл ящик, один, другой, третий, и стал вышвыривать их содержимое на пол… Письма, счета, квитанции белыми бабочками полетели на пол.

– Как вы смеете? – рванулся к нему Глеб.

Парень, не оборачиваясь, отпихнул Глеба растопыренной пятерней:

– Пошел вон!

– Ах ты, подонок! – Глеб, не помня себя от ярости, бросился к парню и ударил его кулаком в плечо, а потом, когда тот повернулся к нему, еще раз – в грудь. – Ах ты, мерзавец!

Парень словно ждал этого. Глаза его насмешливо блеснули.

– А ты, папаша, боец! – похвалил он, уворачиваясь. – А здесь у нас что? – Он взял со стола мобильник Глеба; ухмыляясь, стал просматривать фотографии. – Говоришь, один живешь, паскуда? Один? – Он растягивал удовольствие, заводясь, стоя перед Глебом и тыча мобильник ему в лицо. – Я эту суку нутром почуял! Здесь она! Больше негде… в деревне не знают… некуда ей больше деться! В ментовке говорят: труп не нашли! Я не ментовка, я найду! Хоть живую, хоть труп! – Выплевывая слова сквозь кривую улыбку, он наступал на Глеба. Глаза его стали белыми и бешеными. – И ты мне скажешь, падла! Все скажешь!

Больше Глеб не стал слушать. Разбуженный в нем прачеловек ощерился, вздыбил загривок и приготовился впиться зубами в горло врага. Сильный удар ногой в живот отбросил Глеба назад, но не остановил. Ослепленный яростью, он не почувствовал боли и, сжав кулаки, снова бросился на мужчину. Следующий удар отбросил его к стене. Он сильно ударился затылком и сполз на пол, едва не потеряв сознание. Упираясь руками в пол, он попытался подняться. Еще один удар обрушился на него, затем еще и еще…

Глеб инстинктивно прикрыл голову руками. Тело его вздрагивало от ударов. По лицу, ослепляя, текла горячая и липкая кровь.

«Кровь… – подумал Глеб. – Это моя кровь! Я сейчас умру. Убегай, Оля… уходи, глупая дурашка! Со мной вместе умрет молодая веселая рыба… и тот маленький, с пушистым хвостом, похожий на белку, теплокровный… все умрут… жаль…»

Парень избивал бесчувственное тело Глеба, пьянея, как наркоман, дорвавшийся до вожделенной дури. Ударяя, он издавал короткое «хэк-к». Утомившись, тяжело дыша, он наконец рухнул на диван. На человека, лежащего перед ним на полу, было страшно смотреть. Распухшее, окровавленное лицо, разбитые губы, испачканная кровью разорванная одежда…

«Перестарался, блин! – подумал убийца. – Еще подохнет!»