Неблагая

Арис выкручивает раненую руку Исольды, и вопль боли пронзает чистый утренний воздух. Я никогда прежде не слышала такой паники в голосе моей сестры.

Посмотрим, на что способна эта магия.

Она пылает во мне — в буквальном смысле полыхая на шрамах вдоль левой руки и вырываясь из кончиков пальцев. По венам прокатывается возбуждение, какой-то мутный трепет, доселе мне незнакомый и неожиданный.

Я не вижу ни вспышки, ни искры. Вот нападающий делает шаг назад перед броском, а вот он уже горит.

Оказывается, огонь — отличный отвлекающий маневр. Надо полагать, этому бойцу не так много платят, чтобы он согласился сгореть заживо, и, как только его рукав вспыхивает, он тут же обо мне забывает и судорожно пытается себя потушить.

Я пробираюсь мимо него поближе к дерущимся — как раз вовремя, потому что очередная вспышка пролетает в сантиметре от моей сестры.

Но нельзя одновременно увернуться и от заклинания, и от чародея. Арис бьет ее ногой в живот, и она кричит от боли.

— Не волнуйся, — выдавливает из себя Исольда. — Пошла…

Она захлебывается словами.

Над обрывом раздается крик. Я смотрю вверх. Над нами и над океаном кружит ястреб. Солнце бликует медью на его перьях.

Рейз!

Я жду, когда он превратится обратно, что-нибудь наколдует, нападет.

Вместо этого он пикирует на ближайшего человека в синем, выпустив острые когти.

Исольда все еще бьется в пыли. Я не позволю Арис снова ее ударить, ни за что. Сжимаю кулаки, сила опять наполняет меня.

Но прежде чем моя магия успевает выплеснуться, Арис машет рукой в мою сторону. Она скрипит зубами от напряжения, заставляя массивные корни вылезти из земли и, осыпав меня камешками, обвить мою талию, прижав к бокам руки. Я в ловушке.

Из горла вырывается вопль досады. Корни стискивают нежную кожу, вдавливая ткань платья в ожоги, и я пылаю от боли, чувствуя каждое прижимающееся к коже волокно.

Я бьюсь, дергаюсь, но результат сравним с биением мотылька о стекло. Каждое движение причиняет еще больше страданий. Я ничего не могу сделать — только смотреть.

Арис хрипло смеется, откидывая влажные от пота кудри с лица и фыркая.

— Да ладно, Олани. Ты серьезно думала, что никто не узнает, какая ты крыса? Ты думала, всем будет все равно? — Она дерзит, но я слышу, насколько она запыхалась. — Решила попытать удачи с Рейзом? Вот уж не предполагала, что ты настолько глупая.

Посох Олани врезается в бегущего на нее человека, и долю секунды она просто спокойно стоит перед Арис. Потом отпускает посох, слегка опирается на него.

— Точно, — отвечает она, как бы намереваясь нападать. — Это, конечно, более постыдно, чем бесконечно работать на Лейру Уайлдфол, ожидая повышения, которого никогда не будет.

Это она об Арис или о себе? Или об обеих?

— Все не так! — заявляет Арис, упирая руки в бока. Ее магия иссякла, но она все равно готовится к новой атаке.

Олани и ухом не ведет.

— Она всегда видела во мне только бойца. Мне надоело такое отношение. Тебе нет?

Не успевает Арис ответить, как человек, которого Олани только что отшвырнула, поднимается на ноги и достает кинжал. Олани мгновенно занимает оборонительную позицию и снова нападает.

Да, она хороша, но хочет большего. Не знаю, чего именно, но она намерена найти это, если поможет нам добраться до Хранилища Смертных.

Исольда с трудом встает, задыхаясь и потея. Никогда не видела, чтобы она так злилась. Она бросается в бой, зажав в руках ножи, несмотря на то, что хватка раненой руки слабее.

— Исольда!

— Жди там!

У меня особо и выбора-то нет. Я без толку бью ногами, пытаясь освободиться от пут. Но это никак не вредит мощным узловатым корням.

— Исольда!

Мелькнувший в воздухе кинжал вдруг падает у моих ног — как я понимаю, это не нападение. Его уронила женщина, в чье лицо впились когти Рейза, — она вскидывает руки и вопит еще громче, чем птица. Из рваных ран течет кровь; женщина сворачивается в дрожащий комок.

Контуры Рейза снова расплываются, и вот он уже тяжело приземляется на ноги в человеческом обличье.

Женщина остается лежать.

— Если ты хочешь что-то обо мне сообщить, — цедит перевертыш, надвигаясь на Арис, — так говори прямо в лицо.

Она ухмыляется, не удивившись его превращению. Кончики пальцев начинают светиться, и над ее запеленутой ладонью появляется сияющий шар.

Рейз делает еще шаг вперед, расслабленно разминает кисть. Готовится к нападению? Собирается напасть сам?

Вдруг его глаза расширяются, колени подкашиваются, он спотыкается.

Громкие звуки рвоты раздирают утренний воздух, и содержимое его желудка выплескивается на край обрыва.

У меня внутри тоже все сводит — не из страха за Рейза, а потому что это отвратительно.

— Рейз, ты чего? — взвывает Олани, хотя все вполне очевидно: он весь красный и блюет из-за магического перенапряжения. К ней бросается Исольда — яростная как буря, сплошь резкие удары и сверкающие клинки.

Я изо всех сил стараюсь не отвернуться и не зажмуриться. Я должна все видеть, даже самое ужасное. Я должна быть с ней.