Неблагодарная чужестранка

Я не стала жертвовать собой и перешла в наступление. Приходя на вечеринку, я оглядывала собравшихся девушек. Так мафиозо осматривается, нет ли у него соперников на районе. Нет, краше меня не было никого. Или все-таки… вон стоит девушка похожего типа. Наши взгляды встретились. Мы узнали друг друга, как члены тайного общества, и сошлись. Мне требовалась поддержка. Когда я была вместе с Марой, нас было не превзойти. Мы гуляли по набережной, а со скамеек и из кафе лучились безмолвные аплодисменты. Беженки одержали триумф над социальной иерархией. Взгляды вздымали нас ввысь. И мы уже мечтали о покорении столиц, мы и с ними справимся. Местные девушки с большими возможностями и скромными телами считали все это глупостью. Они недоумевали, зачем мы так выставляемся. Мы же не трудились, мы актерствовали, предавались игре. А игра не поощрялась, полагалось тянуть лямку, красоте велели пресмыкаться и не задаваться. Ни в коем случае не вылезать, иначе пострадают права остальных согражданок.

Мы не испытывали радости. Нас одолевала меланхолия. Режиссировала трагический шедевр. Наш стиль был эклектичным. Мы всегда находились в чрезвычайном положении. Мы открывали забрало и не скрывали своей чужеродности. Она стала нашей болью и нашим козырем. Мы рядили ее в яркие одежды из секонд-хендов. Смотрите, сколько преимуществ можно отыскать в стесненных обстоятельствах. Многих мы раздражали. Пожиная зависть, мы проникались самоуважением. Показывали все, что имели, не откладывая ничего на потом. Изголодавшись по признанию, мы жили только настоящим. Не хотели становиться зрителями и презирали сдержанность. Ярмарочное настроение с фанфарами, бродячими артистками и кунштюками собственного производства. Канатоходство. Заносчивость позволяла нам удерживать равновесие. Мы так и не падали. Еле удерживались, сотню раз на дню.

* * *

Она входит в полупрозрачной юбке с красными рюшами, словно в эротическом белье, полгруди выглядывает наружу из красного лифчика — слова «красный» и «красивый» в ее языке родственны. Увесистое тело оканчивается красными лакированными туфлями, едва не раздавливает их. Она жалуется, что не может отделаться от навязчивой мысли, будто прохожие над ней смеются. Одежде не удается сдержать натиск тела, слова, бьющие ключом, выдают душу. С тех пор как ее изнасиловали несколько мужчин, она обнажена. Во сне ей часто является убитый муж — он складывает и выносит из их общей квартиры мебель. Словно опустошается душа, мертвец выносит ее содержимое наружу. Найдя на его теле следы насильственной смерти, она бросилась разыскивать убийц. Ее муж был крупной шишкой, и политические круги советовали ей не проводить расследования. Она не сдавалась, и тогда ей преподнесли урок. Урок, определивший ее жизнь.

Психиатр тоже чужестранец, у него овальное лицо и зеленые глаза. Его изысканная вежливость гибка и игрива, его красноречие впечатляет. Я с легкостью перехожу к более высокому языковому стилю и с радостью констатирую, что перевожу сосредоточенно, соблюдая элегантность формулировок. Это мой подарок ему.

— Доктор, в супермаркете глаза ищут коньяк, хотя при таком количестве лекарств мне нельзя пить.

— Не все можно контролировать. Из глубины души нас тревожат неразумные желания. Контроль полезен, но только на восемьдесят процентов. Ведь если мы не будем грешить, то и прощать нас будет некому.