Небо без звезд

Легран сквозь кляп проорал что-то и попытался лягнуть инспектора, но накачанные парализатором ноги еще плохо слушались великана, так что Лимьер успел отступить.

– Что такое, Легран? – с издевкой вопросил он. – Не разберу, что ты говоришь. Ах да! – И, нагнувшись, инспектор выдернул кляп.

– Оставь девочку в покое, Лимьер! – взревел Легран. – Она тут ни при чем. Это наше с тобой дело, старые счеты. Меня ты заполучил. Но ее отпусти, она тут ни при чем!

– Может, предоставишь мне решать, кто при чем, а кто нет? – с жутким хладнокровием произнес инспектор.

– Смотри, Лимьер! – вновь зарычал Легран. – Я тебя предупредил!

Но киборг уже отвернулся от него.

– Терпение, Легран. Я займусь тобой буквально через пару минуту. Но прежде разберусь с этими подлыми «Клошарами».

Он махнул рукой на родителей Шатин:

– Арестуйте обоих.

Дроиды ожили, развернулись к парочке жуликов, до сих пор так еще и не опустивших рук.

Один ухватил мадам Ренар, которая отчаянно лягалась и извивалась, а вот месье Ренар оказался проворнее. Лимьер еще не договорил, когда он сорвался с места и исчез за деревьями. Однако дроид двинулся за ним, и очень скоро Шатин услышала знакомое жужжание, за которым последовал тошнотворный хлюпающий удар: импульс лучинета попал в цель.

– Какого фрика? – возмущалась мадам Ренар, тщетно отбиваясь от дроида. – Вы не вправе меня трогать! Где наша награда?

Лимьер невесело хмыкнул:

– Награда? Вы и впрямь вообразили, что я стану платить Ренарам?

Шатин вздрогнула как от укола: очередное предательство. Нет. Она нисколько не переживала за родителей – поделом этим гнусным обманщикам. Но ведь она тоже надеялась на выигрыш, и сейчас почувствовала себя так, словно бы у нее из-под ног выдернули опору. Сейчас она и сама удивлялась собственной наивности: ну как можно было поверить Лимьеру? Это ей двадцать тысяч ларгов затмили глаза. Точно так же, как ослепили ее родителей.

Услышав странный звук – что-то вроде шелеста, – Шатин снова оглянулась на Алуэтт и Леграна. Оба так и остались привязанными к дереву. Только теперь Алуэтт извивалась, лягалась как сумасшедшая, пытаясь разорвать удерживавшие ее путы.

– Тише, Маленький Жаворонок, – ласково уговаривал ее отец, – успокойся.

Шатин застыла.

Что он сказал?

Нет, быть не может, наверняка она просто что-то не так услышала на большом расстоянии. Но девушка снова дернулась, и Легран повторил, уже громче:

– Эй, Жаворонок, посмотри, пожалуйста, на меня.

Теперь Шатин знала, что не ошиблась.

Не ослышалась.

И весь гнев в ее жилах вдруг растаял, сменившись надеждой.

Глубоко укоренившейся, не знающей удержу, нежданной и непредвиденной надеждой.

Маленький Жаворонок.

Легран именно так назвал Алуэтт.

«Жаворонок». Слово звенело у нее в ушах. Это наверняка не случайное совпадение. Шатин видела, как изменилось лицо Марцелла, когда тот прочел это слово, нацарапанное Рошем на телекоме.

«Жаворонок».

Это слово абсолютно точно для него что-то значило. Это слово отправило беднягу Роша на Бастилию.

Выходит, это не просто слово, а чье-то имя?

Ее имя.

Шатин вспомнила, как Марцелл остервенело тряс Роша, добиваясь ответа: «А ну отвечай, где они прячутся?»

Теперь понятно, что он говорил об «Авангарде».

Эта девушка и сидящий рядом с нею Жан Легран – они оба не из дезертиров.

Они из тех.

Из «Авангарда».

И лаз в полу машинного зала – не тайный ход дезертиров, как подумала сначала Шатин. Там скрывается другое. То, что вот уже семнадцать лет ищет Министерство.

То, что стоит билета в один конец до Юэсонии.

Пока два дроида скручивали ее родителей, Шатин неслышно спустилась с дерева и мягко спрыгнула на влажную землю. Она стрелой метнулась в кусты, перепрыгивая через лежащие на дороге камни. Отбежав на достаточное расстояние – так, чтобы даже дроиды не смогли услышать, – она отдернула рукав. Активировала «пленку» на предплечье и тихо, но предельно четко выговорила имя адресата: «Генерал д’Бонфакон».

Глава 69 Алуэтт

Алуэтт жалела, что Ренары и ей тоже не заткнули рот. Легче было бы сдержать рвущийся крик. Она ощущала, как внутри у нее все бурлит и горит, угрожая разорвать грудь.

Значит, отец ей на самом деле никакой не отец.

Он ее купил.

Купил у этих людей, как буханку хлеба.

У этих Ренаров, чьи лица вызывали в памяти обрывочные воспоминания.

И этот жуткий киборг в мундире знал отца. И ее знал. Назвал тем же именем, что и эта странная парочка: Мадлен.

Все это было ужасно, просто невыносимо. Алуэтт не могла больше выдержать. Она лягалась, извивалась, отчаянно дергала проволоку. Грубая древесная кора обдирала ей запястья, но Алуэтт было все равно. Она рвалась прочь отсюда. Не могла больше находиться рядом с чужим человеком, столько лет выдававшим себя за ее родного отца. Он обманывал ее всю жизнь. Лгал во всем. Даже имя выдумал.

– Тише, Маленький Жаворонок, – прошептал ей Гуго.

Но эти слова – те самые слова, которые прежде успокаивали Алуэтт, – сейчас только добавили ей ярости и беспокойства. И решимости бежать.

– Эй, Жаворонок, – снова заговорил Гуго, – посмотри, пожалуйста, на меня.