Небо без звезд

Вздыбившиеся львы семьи Паресс встретили Марцелла, подлетавшего к Большому дворцу в медкруизьере. При виде их у юноши сжалось сердце. Рубашка отца так и осталась у него под мундиром. Невероятно, но ни один из медиков не обратил на нее внимания, промывая ему рану на голове, зашивая ее бионитью и вкалывая пострадавшему сильнодействующее средство, от которого удары пульса в висках сразу прекратились. Однако и впредь рассчитывать на удачу не приходилось. Марцелл понимал, что все это до поры до времени: ему сейчас предстояло войти в святая святых первого сословия, имея при себе послание, полученное от государственного изменника.

«Мабель в Монфере. Поезжай к ней».

Всю дорогу Марцелл боролся с чувством облегчения при мысли, что Мабель сумела вырваться с Бастилии. Он часто видел в кошмарах, как она догнивает в тюремной камере.

Но ехать к ней он и не подумает. Еще чего не хватало. Мабель была и осталась шпионкой «Авангарда». Врагом Режима. Побег из тюрьмы только подтверждал это.

Круизьер остановился перед входом в Гран-палас, и Марцелл, поспешно выскочив, вошел в вестибюль. Он собирался уйти к себе и спрятать рубашку, пока не придумает, что с ней делать. Нельзя, чтобы ее обнаружили у него за пазухой. Надо действовать скорее. Если поторопиться, до комнат в южном крыле можно добраться за несколько минут. Он пересек просторный вестибюль, направляясь к парадной лестнице, и остановился, увидев бегущих навстречу людей в темно-зеленых одеяниях – по одному на каждый из двух плавных изгибов лестницы.

На их шеях блеснули в свете люстр титановые медальоны, и Марцелл резко втянул в себя воздух.

Зачем он понадобился советникам патриарха? Ох, не к добру это.

– Офицер д’Бонфакон, – провозгласил один из людей в зеленом, шагнув с последней ступени, – вас требуют в имперский салон.

Советники патриарха не были ни дроидами, ни киборгами. Но иногда они казались настолько холодными и бесстрастными, такими накрахмаленными и отутюженными, что Марцелл сомневался, вполне ли они люди.

– Я приду, как только приведу себя в порядок, – сказал он, указывая на свой дождевик – окровавленный, мокрый и грязный после Трюмов. Он хотел протиснуться между советниками, но они встали плечом к плечу, загородив юноше дорогу.

– Велено доставить вас немедленно, офицер.

Вот тебе раз!

– Я возьму ваш плащ, месье, – предложил появившийся из коридора слуга.

Марцелл мог бы и сам догадаться, что дело безнадежное. Патриарх никогда никого не ждал.

– Конечно. – Он прикрыл улыбкой нараставшую в груди панику, снял плащ и отдал его слуге, удостоверился, что мундир застегнут на все пуговицы. Даже зная, что здесь нет микрокамер – первое сословие их бы не потерпело, – Марцелл все же чувствовал, что Большой дворец полон чужих глаз. Вечно бдительных, оценивающих, испытующих.

Вслед за советниками он поднялся в Зал отражений с тремя сотнями зеркал в титановых рамах. Он шел и видел в них себя. Грязь Трюмов еще покрывала лицо, мундир топорщился больше обычного. Марцелл вытер щеки и оправил мундир. Ком ветхой ткани под ним вдруг стал тяжелым, как булыжник.

Пройдя восточное крыло и шагнув в двери имперского салона, Марцелл окаменел при виде царившего там хаоса. Такого эти стены еще не видели.

Матрона раскинулась на атласной кушетке, темное платье клубилось вокруг нее, как огромное кучевое облако. Она молчала, глядя в потолок. Пустой бокал из-под шампанского повис в бессильной руке, а около дюжины служанок толпились вокруг стайкой диковинных птичек, перешептываясь, трепеща и рыдая в вышитые носовые платочки.

В другом конце салона метался из угла в угол патриарх, выкрикивая бессмысленные слова поспешавшим за ним советникам в зеленых балахонах:

– Изменники! Убийцы! Найти их! Сейчас же, говорю вам! Разве я этого не предсказывал? Но никто меня не слушает! И вот мое дитя мертво!

Марцелла словно бы ударили под дых. За всеми этими событиями – бунтом на Зыбуне, знакомством с таинственной девушкой из Трюмов и чтением послания от отца – он умудрился забыть о бедной малышке Мари. А теперь горе разом нахлынуло на него.

– Марцелл! – прогремел патриарх, заставив юношу подскочить и схватиться за грудь. – Давно уж пора хоть кому-нибудь из д’Бонфаконов здесь показаться!

Он произнес фамилию с такой горечью, что у Марцелла перехватило горло.

– Прошу прощения, – начал он дрожащим голосом, запинаясь чуть ли не на каждом слове. – Я… дежурил на Зыбуне, когда… известие… э-э-э… о страшной трагедии… мои глубочайшие соболезнования, месье патриарх. Ваша дочь… она была… Это ужасно и…

Марцелл умолк, в душе всячески ругая себя. Он бубнил, словно напившийся травяного вина простолюдин. Этак его никогда не назначат командором. Разве может возглавить Министерство человек, который в разговоре с патриархом не способен закончить ни единой фразы?

Но патриарх, казалось, его не слушал. От слов Марцелла он отмахнулся, как от надоедливой мухи.

– Где ваш дед? – набросился он на юношу. – Он нам нужен здесь и сейчас. Немедленно!

– Я… – Марцелл снова запнулся. – Не знаю…