Небо для талисмана

- Деденихи, - поправил купец, с умилением глядя, как гость его уписывает черепаший суп. - Итак, я остановился на том, что у него родился сын... Такая радость!.. Увы, мне не пришлось испытать ничего подобного мой сын пришел ко мне уж будучи юношей... О, нет, Дигон, я не стану утомлять тебя описанием собственных чувств; они настолько просты, что понятны и так... Вернемся к нашему герою, если, конечно, можно сим прекрасным словом обозначить этого человека. Спустя лишь полтора года после рождения малыша Лау-Ко Деденихи вновь овладела страсть к перемене мест. Недолго думая, он оставил в Кью-Мерри жену и сына, и отправился в путь, намереваясь вернуться не позднее следующего года - во всяком случае, так сказал мне он сам. Но - богам не угодно было его воссоединение с семьей (и это тоже его слова). При переходе через горы Хоса его пленила банда разбойников, коих прельстил его пышный наряд. Раздев злосчастного путешественника почти что донага, они скинули его со скалы, но... Между нами говоря, дорогой друг, я так и не понял, откуда у Деденихи было столь богатое одеяние, что в Хитае его за это судили, а в Хосе ограбили... Как ты помнишь, он родом из небольшого горного селения (а я знаю совершенно точно, что состоятельные люди предпочитают все-таки жить в городах), то есть самое большее, на что мог он рассчитывать - так это на плащ из овечьей шкуры. Да и последующую его жизнь не назовешь роскошной... Ты улыбаешься, Дигон... В этом месте его рассказа я тоже чуть было не улыбнулся, но пожалел старца... Так вот: разбойники столкнули его со скалы, и он неминуемо разбился бы, если б в падении не развязалась вдруг набедренная повязка - единственное, что на нем оставалось - и не зацепилась бы за куст, росший из расщелины в этой самой скале... Увидев такое чудо, злодеи решили, что на стороне их жертвы сами боги; они бросили ему конец веревки и вытянули наверх. То ли я плохо понял, то ли повествователь здесь несколько слукавил, но совершенно неожиданно для меня выяснилась такая странная вещь: после низвержения со скалы Деденихи потерял память! Вот и ты теперь смеешься, друг... Да, трудно поверить... Ведь его же не били по голове, и, как мне показалось, в полете ему не встретилось ничего такого твердого, обо что можно было удариться... Ну, кроме куста, за ветки которого он зацепился набедренной повязкой... Впрочем, если разбирать все несоответствия, обнаруженные мной в его рассказе, то я и к ночи не закончу... Так что я думаю, что мы не станем сейчас размышлять, лгал он или нет. Позволь, я продолжу... К великой радости Деденихи, забыл он только самые ненужные вещи из своей прошлой жизни: место рождения, происхождение, принудительную службу в подмастерьях у портного, и, наконец, существование в маленькой гертунской деревушке Кью-Мерри жены Те-Минь и сына Лау-Ко. Не правда ли, память его довольно рационально подошла к столь важному вопросу: что помнить нужно, а что совсем необязательно? Таким образом Деденихи снова стал свободным (или, как выразился он сам, "бедным одиноким странником"); жаждущая новых приключений душа его не могла успокоиться и, естественно, - естественно для такого человека, я имею в виду, - он возжелал остаться с разбойниками, дабы изведать и сию сторону жизни. Он вещал об этом так серьезно, Дигон, что я начал сомневаться в ясности его мыслей. Проще говоря, я решил вдруг, что он умалишенный, и с этого мгновения внимал пространному рассказу его лишь из вежливости и неистребимого во мне уважения к преклонным годам. О, дорогой друг, а не так ли и ты сейчас слушаешь меня?

- Прах и пепел! - поперхнулся капитан глотком вина. - Нет, конечно! Когда я не хочу слушать - я не слушаю! Давай дальше!

- Попробуй ещё этого, сладкого. Оно привезено из Тима, с виноградников одного моего старинного приятеля...

- Уж больно оно желто, - с сомнением покачал головой Дигон, заглядывая в широкое, с его кулак, горлышко кувшина. - Как мед, смешанный с водой...