Небо и земля. Том 2

- Награбленное унесли и схоронили в укромном месте, а потом поодиночке разошлись в разные стороны налегке. С поклажей-то человек гораздо приметнее. Нахапанное намеревались забрать позже, когда утихнет кипиш.

- Стало быть, надо искать схрон.

- Уже нашли. На чердаке и в сарае на пустыре. Бесовы выродки с умом спрятали, но и мы не пальцем деланы. Шум поднимать не стали. Дождемся, когда пожалуют за схроном, и возьмем на горячем. Или нет, сперва проследим, узнаем, какими тропами говёныши шлындают по городу.

- Одного не могу понять. Местные знают, что мы вытрясем из них всю душу, но найдем виноватых. И не побоялись пойти на разбой.

- Что ж тут непонятного? - Откинувшись на табурете, Крам смачно потянулся. - Психология амодаров такова, что твоя мехрем бы стерпела и слова не проронила о грабеже, сохранись окна в целости. Кров есть, мороз не страшен, и на том спасибо. А так пришлось ей выбирать между амодарской сплоченностью и здоровьем ребенка. Сглупили бесовы клопы, побив стекла. Вошли в раж, лишь бы покрасочнее нагадить. А сейчас дожидаются, когда утихнет наша буча, и дождаться не могут. Надеются, что грабили не впустую, и схрон цел, не найден.

- Эх, не спугнуть бы сволочей!

- Устроим всё в лучшем виде. Для пущей достоверности пошумим в районе денек-другой. Допросы, обыски, патрулирование... А потом свернём здесь контору и пустим слух, что след уходит... эээ... например, к станции. Перебросим силы туда, будем для виду шуметь и перетряхивать, а схрон оставим под наблюдением. Посадим лучших охотников из ваших, из земных.

Веч кивнул, соглашаясь и с планом, и с заслуженной похвалой товарища. В земных кланах молодняк сызмальства приучают выслеживать добычу - часами, сутками. Затаившись, став невидимками. Невзирая на холод, голод и прочие трудности. "Я здесь и я нигде" - таков девиз охотников, преуспевших в мастерстве маскировки и слежки. Они не подведут, и амодарские ушлёпки будут схвачены с поличным.

На том и порешали.

- Доложил Лигху о приезде? Надеюсь, ты не в самоволке? И надолго ли прибыло ваше вашество в наши провинциальные края? - с церемонным поклоном поинтересовался Крам.

Веч не поддержал хохму, потому как не до веселья сейчас. Сперва он самолично оторвет головы амодарским шакалам, покусившимся на безопасность его женщины, а уж потом можно позволить себе и расслабиться.

- Доложил. Не в самоволке. Задержусь по своему усмотрению, - ответил кратко.

Не скажешь же товарищу, что сухие бесстрастные слова помощника ("Да, в целости и безопасности, физически не пострадали, и волосок с головы не упал. Жильем и питанием обеспечены. Ведется расследование. Ситуация под контролем") подействовали совсем не успокаивающе и возымели обратный эффект. Веч, положив телефонную трубку, наскоро собрал вещмешок и отправился в приемную генштаба - за увольнительной с открытой датой, по чрезвычайным семейным обстоятельствам. И ему не отказали. Ведь семья - это святое.

________________________________________________________

Нибелим* - фосфоресцирующая горная порода. При особой обработке дает яркий свет в течение нескольких десятков лет в зависимости от естественного освещения. Чем темнее, тем сильнее разгорается нибелим.

46

Привычки - вещь хорошая. Тем более, многолетние привычки. Тем более, привычки, ставшие атрибутами ежедневных забот. А как быть, если устоявшийся годами режим дня порушен, а привычки накрепко въелись в подкорку?

Не нужно катить бидон с тележкой к полынье, не нужно греть воду, не нужно выносить помои на улицу, да и прочие бытовые хлопоты стали легче, и оттого быстрее с ними справляешься.

Но привычки-то никуда не делись.

Вот и сегодня Айями и Эммалиэ, не сговариваясь, проснулись в рань-прерань, впрочем, как и вчера, и позавчера, и поза-позавчера. На работу нескоро, а чем убить свободное время, непонятно. И шуметь-греметь по хозяйству нельзя, Люнечка еще спит.

Для обустройства на новом месте Айями освободили от работы аж на два дня вместо одного. И женщины воспользовались снисхождением: раскладывали, расставляли, протирали, вытряхивали, мыли. Расставили образа святых в углу комнаты. Повесили занавески. А как только отложили тряпки и оглядели масштабы проделанного, так и начали выходить из оцепенения.

Здесь всё не такое. Высокое, просторное, светлое. Оно могло бы понравиться с первого взгляда. И понравилось бы, если бы не обстоятельства, этому предшествовавшие. А в памяти остались скрипучие полы, неровный потолок, теснота комнаты и сумрачность низких окон, закрываемых листьями старого клена.

Цеплялось в памяти и не желало исчезать. Потому что еще свежо. Потому что там все родное, все своё. Безнадежно изгаженное чужой злобой и подлостью. Но еще не скучается по нему, потому как рано. Ностальгия - как хорошее вино, которому необходимо выстояться. Зато ощущение потери не в пример остро, но со временем, наоборот, притупится.