Небо и земля. Том 2

Хику (на даганском - тхика) - состояние полного блаженства, нирвана. В действительности - коматозное состояние, при котором прекращаются обменные процессы в организме, замедляется работа сердца, умирают клетки мозга. В итоге - смертельный исход. Хику достигается как самовнушением, так и с помощью наркотических и психотропных средств.

49

Провальнее операции еще не бывало, притом, что проводилась она в условно мирное время. Бесподобный пример разгильдяйства и безалаберного подхода командования к организации спонтанной облавы в городских развалинах.

О'Лигх потрясен, нет, он напрочь сражен последними сводками. Расхаживает по кабинету мрачнее тучи с заложенными за спиной руками. Отражение медвежьей фигуры перетекает по окнам, затянутым снаружи угольной темнотой ночи.

- Кто получил информацию о партизанах?

- Крам. Заверил, что у него надежный и проверенный анонимный источник. Назвал примерный район, адрес, сказал, в лёжке пережидают три-четыре человека.

И, похоже, неизвестный доброжелатель так и останется анонимом, о котором знал лишь Крам.

- Три-четыре! – съязвил в сердцах О'Лигх. – Три-четыре - это не девятнадцать! А на деле оказалось девятнадцать, понимаешь? С автоматами, с полными магазинами и с запасом гранат, не считая холодного оружия.

- Виноват, недооценил. Отвечу, как положено.

- Извиняться будешь перед матерями и женами убитых. А отвечать придется перед трибуналом.

Десять убитых и столько же раненых разной степени тяжести – таковы потери с доугэнской стороны. Потому что недооцененная ситуация вышла из-под контроля.

У Веча и в мыслях не было организовывать облаву, ни вчера, ни сегодня, ни в ближайшие дни. Его заботили насущные дела, связанные с отъездом из гарнизона, да грела душу мысль: если мехрем тяжела, не грех и обмыть новость.

Пока в кабинет не ворвался взбудораженный Крам со срочной новостью.

И машин взяли по минимуму, и людей. Ситуация хоть и внештатная, но отрепетированная и не раз. Уже позже, по рации вызвали подмогу, когда стало очевидным, что амодары живыми не сдадутся и будут биться до конца. Отчаянно бились, себя не жалея, и превратили окрестные домишки в руины, ни выкурить бесов, ни с тыла зайти, ни снайпером снять. Тогда-то и было принято решение – жахнуть по амодарам из миномета. Одного выстрела хватило, чтобы дом сложился, похоронив под собою тех, кто укрывался внутри, в том числе, и мехрем.

Триединый* свидетель, когда Веч её увидел, он… остолбенел, наверное, и это ещё мягко сказано. Поначалу он решил, что находится в параллельной реальности, и лежащее без сознания тело с растрепавшимися волосами и изувеченным лицом – не его женщина. Его женщина сейчас дома, мечется в панике, высчитывая дату разрешения от бремени.

- Почему твоя бабёнка там оказалась? – спросил О'Лигх.

- Выясняем.

Из амодаров выжили шестеро, все в тяжелом состоянии, и среди них пацан, прикрывший собою мехрем от взрывной волны. Рыжеватая бородка его взрослила, и поначалу Веч решил, что перед ним зрелый мужик, ровесник или старше, но при ближайшем рассмотрении оказался молодой парень, пацан. Невысокий и щупловатый, но жилистый и с какой-никакой силой в руках, коли умудрился всадить клин в глазницу убитого, пробив насквозь голову.

Мехрем и пацана спасло то, что они провалились в подпол. Рухнувшие перекрытия перегородили провал в полу, уберегши от обломков потолочных плит и груды черепичных осколков. Но контузило обоих, к тому же, пацан потерял много крови и был избит не меньше мехрем.

У Веча от нетерпения чесались руки до допросов, чтобы вытрясти из причастных всё и сверх этого.

- Устрой так, чтобы выжившие заговорили, и быстро, - поступил приказ Г'Оттину.

Тот сделал, что мог. Точнее, совершил невозможное. Зашил, обработал, вколол, перелил, напичкал.

В допросную пацана доставили чуть ли не волоком. Усадили, надели наручники за спиной. Пустая формальность, потому как допрашиваемого качало из стороны в сторону от слабости. Он больше бредил, чем говорил, и клевал носом, норовя завалиться вперед.

Веч вел допрос, О'Лигх присутствовал тут же.

- Что амодарка забыла в вашей лёжке?

- В гости пришла, - ухмыльнулся пацан, подняв мутные глаза.

Веч бы врезал ему без снисхождения на хилость, но Г'Оттин предупредил перед допросом:

- Никакого членовредительства. У тебя минут десять, не просри их впустую мордобитием.

- Вот так запросто взяла и пришла среди бела дня? – допытывался Веч.

- Ну да.

- У вас был уговор о встрече?

- А то как же, - хмыкнул пацан и, увидев многообещающее выражение лица дознавателя, добавил: - Решила проведать, чё неясного?

- Кем ей приходишься?

- Брат я ей.

Веч поднялся с кулаками… и сел. Вас таких братьев - что собак нерезаных по всему Амодару, и каждый уверен, что мирное население обязано его снабжать, обеспечивать и не роптать.

- Что же, ты, родственник, на неё руку поднял?

- Это не я, - помрачнел пацан.

- Хорошо, это не ты. Почему не защитил?

- Она жива? – спросил амодар вместо ответа. Невнятно спросил, потому что язык заплетался.

- Пока что жива, - ответил Веч сурово. Вдруг сработает, и пацан разоткровенничается?