Небо и земля. Том 2

- Варварская жестокость этот ваш скорый суд. - Вскинула голову амодарка. – В мирное время у нас не всякий убийца приговаривался к смертной казни, разумеется, после честного и непредвзятого расследования.

- Но не в том случае, когда убиты наши люди, - процедил О'Лигх на амодарском и, поднявшись из-за стола, велел Вечу на доугэнском: - Проводи ее, ради Триединого, к выходу. Всю плешь мне проела, правдолюбка.

И вышел из допросной.

Раненых – и доугэнцев, и амодаров – разместили в здании бывшей школы. К последним приставили охрану - излишняя предосторожность, так как те лежали живыми трупами и дышали через раз.

Амодарской докторице строго-настрого запретили ухаживать за ранеными. Потому как не внушала доверия, мало ли. А у Г'Оттина своя метода, он за шкирку вытягивал безнадежных с того света и в короткие сроки ставил на ноги. К тому же, свидетельских показаний набиралось катастрофически мало, и как скоро мехрем придет в себя, зависело от авторитетного мнения Г'Оттина.

Тем же вечером доугэнцы переполошили весь подъезд топотом сапог и громким стуком в дверь на четвертом этаже. Веч с осторожностью занес мехрем, и мать её, увидев безжизненно свисающую руку и запрокинутую голову дочери, ахнула, закрыв ладонью рот, и заплакала беззвучно. А уж какие усилия прилагал Веч, пытаясь не растерять выдержку и сохранять спокойствие, лишь Триединому известно. Мелкая испуганно жалась к бабкиной юбке и глядела на вошедших, разинув рот. Хозяйка, очнувшись, отправила девчонку в другую комнату и прикрыла дверь, велев сидеть тихо и не мешаться под ногами у взрослых.

- Куда? – спросил Веч на амодарском.

- Вот сюда, - засуетилась мать, указав на кровать у стены.

Веч бережно уложил мехрем. Та, впавши в бессознательное состояние, застонала жалобно, и мать снова заплакала. Оно и понятно, не лицо, а сплошной синяк. На одежде крови нет, кроме той, в которой измазал пацан, заслонив мехрем собою.

- Без надобности не раздевайте, могут быть внутренние повреждения. Дождитесь, позже зайдет наш врач, осмотрит. Делайте то, что он скажет, - велел Веч. – Госпиталь не работает, придется выхаживать дома.

- Да-да, конечно, - закивала она с горячностью.

- Завтра вас вызовут на допрос. Он не займет много времени. Можете оставить… ребёнка с кем-нибудь? – спросил Веч с запинкой.

- Да, конечно. Я найду, с кем оставить Луну.

Г'Оттин приходил регулярно и часто. Осматривал мехрем, ощупывал осторожными надавливаниями и прислушивался, определяя состояние по оттенкам сдавленного стона и по дыханию, по солености капель пота, стекающих со лба. Вливал микстуры через сомкнутые губы, бережно массировал, разгоняя кровь и прогоняя застой в мышцах. Снабдил таблетками и пилюлями мать мехрем и надавал подробных инструкций, какие лекарства и в какой последовательности принимать.

- У нее началась горячка, это нормально. Сбивайте жар. Когда температура спадет, она будет спать. Ото сна тоже немалая польза. Вот мази и порошки, делайте обертывания и примочки, так гематомы и отеки сойдут быстрее.

Допрос матери мехрем мало что прояснил. Зачем дочь отправилась к партизанам, та не знала.

Волновалась, жулькала носовой платок. Веч разглядывал её вблизи. Чистый профиль без заметных морщин, светлые глаза, светлые волосы в строгом пучке, простая одежда, глухой воротник… Прямая осанка – словно в позвоночник вбили штырь. Переживала за дочь безмерно. Чуть ли не клещами приходилось вытягивать из нее ответы, притом, что Веч вел допрос на амодарском. Она долго обдумывала, подбирая и озвучивая правильные слова.

- Знакомый вашей дочери, с которым она встретилась намедни по указанному адресу, утверждает, что он её родственник. Брат.

Амодарка растерялась. Прокашлялась.

- А, ну да. Должно быть, это Арам. Двоюродный брат. Кузен. Мой племянник.

- Как давно он в городе?

- Перед Свежелетием… приехал, - ответила она с заминкой. Заметила усмешку О'Лигха и принялась с двойным усердием мять платок.

- Свежелетие* – это амодарский Бейрихен*, - напомнил Веч командиру на доугэнском и обратился к матери мехрем:

- Племянник часто вас навещал?

- Бывало… пару раз, наверное.

- Рассказывал что-нибудь?

- Он особо не откровенничал, говорил, не стоит нам забивать голову ненужной информацией. Меньше знаем, крепче спим.

- Зачем он приходил к вам домой?

- Ну так… за продуктами, - ответила она неловко. - Погреться, помыться. Ну и повидаться.

- Ваша дочь контактировала с партизанами, помимо вашего племянника?

- Нет-нет. - Амодарка замотала головой для категоричности.

- Почему вы так уверены? Она могла скрывать.

- Она бы не промолчала о таком.

- Однако ж, утаила, что отправилась к партизанам, - напирал Веч.

Его слова явились полной неожиданностью для женщины, и она не нашлась с вразумительным объяснением.

- Вам стоит говорить правду. От полноты и достоверности ответов зависит будущее вашей дочери и ваше. И о ребенке не забывайте, - давил Веч.

Амодарка закивала, соглашаясь и глаз не поднимая.

- Помимо родственника бывали в доме другие мужчины?

- Да, бывали. Приходили за продуктами. От Арама.

- Что-нибудь рассказывали?

- Нет.