Небо и земля. Том 2

- Не совестно. Потому что навела я справки у нужных людей. Не знают в Сопротивлении ни о тебе, ни о муже твоем, - сказала Эммалиэ.

- У кого спрашивала, глупая бабёнка? - усмехнулся снисходительно Сиорем. - У сплетниц на рынке?

- Я же ясным амидарейским языком поясняю: племянник шлет приветы, - отозвалась раздраженно Эммалиэ. - Жив, здоров, не голодает. И товарищи его тоже. Только вот за кашу благодарят не вас.

И, развернувшись, направилась по тропке к подъезду.

Ниналини не нашлась с ответом. Лишь дойдя до подъезда, Айями услышала, как она окликает товарок:

- Эй, подруженьки, куда вы? Неужели поверили старой ведьме? Во сне ей приснилось, вот и мелет, что ни попади.

- Зря вы с ними связались, - сказала Айями, когда дочка, помыв руки, бросилась к Динь-дон, по которой успела соскучиться. - Теперь Сиорем точно нас сдаст.

- Не сдаст. Побоится. Будет всех уверять, что я тронулась умом и навыдумывала с три короба.

- А кого ему бояться? Не нас же.

- Партизан. Айрамира. Каюсь, присочинила я немного и припугнула для острастки. Зато Сиорем не решится открыть рот, потому что Сопротивление не простит предательства. Ну, я так думаю, - хмыкнула Эммалиэ.

Разговаривая резко с соседом, она бросала обвинения не впустую, потому как те имели под собой основания.

Намедни поздним вечером в дверь постучали. Десятый час уже, кого нелегкая принесла? Может, от господина подполковника доставили очередную посылку? Плохо, что в ставнях нет щелей, и не видно, как машина подъезжает к дому.

- Кто там? - спросила Эммалиэ, подойдя к двери.

- С весточкой от вашего племянника, - произнес глухо мужской голос и кашлянул.

Женщины тревожно переглянулись, и Айями поспешно увела дочку в дальний угол комнаты, где, усадив на коврик, велела играть тихо и не выбегать из укрытия. И придвинула стул с наброшенным на спинку платьем, чтобы загородить Люнечку от входной двери.

Дочку не требовалось упрашивать и уговаривать. Она знала: если мама обеспокоена, нужно её слушаться. Тем более, Динь-дон не все буквы "арфавита" выучила.

- От какого племянника? У меня их трое, - сказала Эммалиэ.

- Двое, - поправил незнакомец. - Я от Айрама.

И в точности повторил условный пароль, оговоренный с парнем.

- Сколько вас? - спросила соседка.

- Один я.

Щелкнул замок, и Эммалиэ приотворила дверь, впуская гостя - молодого и неряшливо одетого мужчину в засаленной и местами порванной куртке. Из прорех выпирал ватиновый подклад, а стоптанные кирзовые сапоги обшоркались до серых проплешин. "Даже не потрудился снег обстучать", - подумала Айями с неодобрением. Вокруг шеи незнакомец намотал драный шарф невнятного бурого цвета.

Облик гостя соответствовал внешнему виду. Реденькая, но основательная щетина, подсохшая царапина у виска, слипшиеся волосы, когда мужчина стянул шапку. От него исходил запах застарелой несвежести, и Айями едва удержалась, чтобы не зажать нос.

Зря товарищ Айрамира оделся в лохмотья. Оборванец привлечет к себе гораздо больше внимания, нежели добропорядочный гражданин.

- Айрам шлёт привет, - сказал нежданный гость, теребя шапку в руках. - Просил передать, что жив, здоров, не кашляет.

Окающий говор выдавал в мужчине уроженца северных территорий.

- Рада слышать, что племянник в здравии и не забывает о тетушке, - ответила Эммалиэ сдержанно. - Но еще больше бы обрадовалась, если б Айрам навестил.

- Занят он. Важное задание выполняет.

- А твое имя, добрый друг?

- То знать вам не нужно, - сказал мужчина.

Наступило неловкое молчание. Товарищ Айрамира мялся, но не уходил. Не выгонять же человека взашей. Но и приглашать в дом, чтобы помыться и испить чаю, было бы, по меньшей мере, странно. Гость не пожелал своего имени назвать, значит, на этом любезности исчерпаны.

Взгляд мужчины перебегал по комнате, обшаривая углы, и Айями поежилась, почувствовав себя неуютно.

- Погодите, передам кузену гостинец, - сказала и скрылась в кладовой. Вернулась с сумкой, в которую сложила крупяные брикеты, консервы и свечи со спичками. - И привет Айраму передавайте. Пусть не забывает о нас.

- Благодарствую, сестрёнка. Всё сделаю, как полагается, - ответил гость с кивком, принимая поклажу.

- Пусть навестит, когда сможет, - добавила Эммалиэ и спросила: - А ты был у Сиорема?

Заметив недоумение гостя, пояснила:

- Он живет в соседнем подъезде. И жена его, Ниналини, тоже отправляет племянникам гостинцы. Может, с оказией что-нибудь передаст?

- У многих моих товарищей есть родня в этом городе, но о тетушке Нине мы не слышали, - ответил вежливо незнакомец.

- Вот как? - озадачилась Эммалиэ. - Значит, я попутала.

- Всякое бывает, - согласился мужчина. - А теперь пора мне. Будь здорова, матушка. Будь здорова, сестрёнка.

- И тебе того же, - ответили женщины хором.

Когда за гостем закрылась дверь, Айями прижалась к обивке ухом, но услышала лишь тишину. А Эммалиэ устало прислонилась к стене и опустила руку, заведенную за спину. На свету тускло блеснуло лезвие риволийского стилета.

- Баб, а кто приходил? - высунулась из-за укрытия Люнечка, услышав звук запираемой двери.