Небо и земля. Том 2

А вдруг Айями ошиблась, и мужчина из киносюжета - вовсе не Рибалиас? Ну, что ж, на экране тот церкаль* показался теплым и солнечным, и там живет много амидарейцев. Ее семья не будет одинока.

Лишь глупцы приплетают Северного деда всуе. Не понимает старик шуток, пусть и невинных.

Вдарили морозы. До того сильные, что вышибали слезу. Нос застывал через минуту, и отнимались пальцы, даже варежки не спасали. Айями выходила на улицу, натянув шарф по глаза, и он покрывался инеем от дыхания. И надевала две пары носков, а всё равно бесполезно - будто босиком по снегу бежишь.

Люнечку не пускали гулять, и она, продышав глазок в стекле, смотрела на улицу. По квартире ходили, не разуваясь, в обуви. И спали под двумя одеялами. Люнечка жалась к маме и перестала раскрываться во сне. Хоть и грел аффаит* исправно, а тепло улетучивалось неизвестно куда. Должно быть, просачивалось через потолок и стены, уходя в нежилые квартиры по соседству.

Окна спрятались за толстым слоем изморози. Из печных труб валил пар и налипал серой снежной бородой. Горожане бегали по улицам вприпрыжку. Полынья на реке ушла под лед, лишь посередине русла, на перекатах, темнели проталины. Айями перестала ходить к реке с тележкой, этак можно запросто околеть на полпути. Набирала снег возле дома, но талой воды не хватало в хозяйстве, и приходилось соблюдать строжайшую экономию.

Словом, навалились морозы и взяли за горло. А даганнам всё нипочем. Натянули тулупы, пимы, меховые шапки с ушами. Пар валит как от паровоза, ресницы и брови в инее, а чужакам хоть бы хны. Прохаживаются на посту с автоматами наперевес и в ус не дуют.

Веч тоже надел тулуп и поднимал воротник. Но не носил мохнатые варежки, как другие. Наверное, потому что курить неудобно. А может, господину подполковнику не холодно, он ведь закаленный, не то что Айями-мерзлячка. Ей вспомнилось горячее тело, прижимавшее к тахте, и настырные руки Веча, и вдруг сделалось жарко и душно.

В выходной день в город приехала кинобудка. Ни раньше, ни позже.

Жителей созывали в ратушу, чтобы в зрительном зале показать на экране очередное заманилово. Причем, опять же, приглашали добровольно-принудительно, объехав улицы на машине с рупором и расклеив объявления. Вслух анонсировали с ужасным акцентом, зато афиши щеголяли идеальным амидарейским, хотя ни одна из переводчиц не приложила руку к зазывному приглашению. А обещанная даганнами раздача продуктов являлась гарантией того, что народ придет на киносеанс.

Вздохнув, Айями начала одевать дочку как капусту. Спрятала Люнечкино лицо под шарфом, оставив лишь глаза, а шапку натянула до бровей. Торопясь в ратушу, попеременно с Эммалиэ несли дочку на руках, отчего Айями употела, не успев замерзнуть, зато ноги пристыли.

Как ни странно, зал оказался полным, в каждом ряду одно-два пустых места. Айями удивилась: вроде бы люди уезжают в Даганнию, а горожан не становится меньше. Эммалиэ пояснила, что по всей стране женщины разыскивают своих мужей, братьев, сыновей и, найдя в списках пленных, приезжают в город, чтобы отправиться с близкими за Полиамские горы. Поэтому убыль населения незаметна.

И точно, Айями заметила много незнакомых лиц, а ухо уловило разномастный выговор. Эммалиэ рассказала вполголоса, что в других районах обстановка не лучше. Повсюду даганны насадили свои порядки. Сопротивление, конечно, щиплет оккупантов, но чего стоит потеря одного-двух перьев для богатого оперения? Еще поговаривают, будто Сопротивление связалось с риволийцами и весной ударит массированным залпом по захватчикам. Айями многозначительно переглянулась с соседкой. Вот почему господин подполковник предлагал покинуть Амидарею до таяния снега. Но, с другой стороны, если Веч осведомлен о попытке реванша, значит, у даганнов имеются козыри в запасе. А следовательно, весной разгорится новое противостояние, которое не пощадит никого - ни женщин, ни детей, ни стариков. Население будет сметено штормом повторной войны. И спрятаться некуда, и защитить некому. Опять станет голодно, а жизнь совсем обесценится. Нет уж, лучше ехать в Даганнию. По крайней мере, туда зовут и обещают безопасность, и господин подполковник дал слово, что без обмана.

Пожалев людей, даганны натопили в зале. Пришлось Айями расстегнуть пальто и размотать шарф. И Люнечку раздела, чтобы та не упарилась.

Зрители негромко переговаривались, поглядывая с опаской на военных, вставших по периметру помещения. Айями огляделась, но не заметила господина подполковника среди надсмотрщиков. Наверное, у него нашлись более срочные дела.

Светильники погасли, и на белом полотнище замелькали цветные кадры, заставив людей замолчать.

"Все-таки у даганнов просчитанная тактика" - подумала Айями, не в силах оторваться от зрелища. На улице лютый мороз и снег, блеклое небо, унылые обшарпанные дома без стекол, а на экранном полотне - буйство красок, зелень, яркое солнце. Птицы щебечут, река журчит. Мальчишки, разбежавшись, хватаются за веревку и прыгают в воду. Брызги, смех, крики. Счастливое детство, словом.