Небо, я тебя вижу!

Дорогу переползает пластиковый пакет, напоминающий раненого кролика. Пакет почти попадает на зебру. Всё правильно – надо соблюдать правила дорожного движения.

Если искать, то белого много. А скоро будет вообще завались. Ноябрь пока ещё хмур, серьёзен. Но однажды возьмёт и сбросит надоевшую всем маску. Засветится, заискрится, засыплет белым золотом всю землю.

И какой тогда цвет искать?

Чудо природы

Некоторые люди рождаются на свет и лежат себе в кроватках, посапывая. Не подозревая, что для окружающих они являются загадкой. Чудом природы.

Любой ребёнок – сам по себе чудо. А ежели это двойня или, что ещё непостижимее, тройня? Да ещё близнецы! Таинственный флёр окутывает таких счастливчиков всю жизнь.

Иногда говорят: «Дети так похожи друг на друга, что собственная мать их не различает». И я в это верю! Сама испытала чувство лёгкой растерянности, когда впервые увидела своих двойняшек.

В тот день за окном водопадом лил дождь. В этом явлении природы не было бы ничего удивительного, если бы оно не случилось 14 марта.

В приоткрытое окно больничной палаты влетал свежий ветер, шевеля матерчатые жалюзи. Слышался шум льющейся с крыши воды.

Мне принесли по очереди два свёртка – новорождённых дочек. Я вглядывалась в ещё незнакомые лица и не разбирала, кто из детей Ульяна, а кто Валерия. Я любовалась красноватыми сморщенными личиками с одинаковыми ниточками губ, пуговками носов. Любовалась каждой чёрточкой. Изучала. Запоминала, как шифр, который мне жизненно необходим.

Только на третий день я перестала ошибаться. У Леры завиток волос на лбу казался толще, а у Ули волосы были не такими густыми. Чубчики и стали опознавательным знаком. Мне уже не надо было заглядывать в бирки на ручках детей. А вот мужу на разгадку тайны потребовалось больше месяца.

С тех пор минуло двадцать лет. Но многие знакомые, встречая наших близняшек, до сих пор затрудняются сказать, кто перед ними. Для таких случаев кем-то ещё в садиковские времена детей придумано сёстрам общее имя – Уля-Лера.

Сердце леса

Влево от ворот тянется выщербленная асфальтовая дорога. Вправо, петляя по лесу, бежит чёрная грунтовка. Оба пути ведут в город. Я выбираю грунтовку.

Кроны клёнов, дубов, лип, ясеней, каштанов смыкаются над головой зелёной аркой. На ней – жёлтые и красные вкрапления. В просветы между листьями просачивается тёплый солнечный свет. Пятна света кружевом ложатся на дорогу, и она кажется покрытой ковром.

Ветер чуть слышно шелестит листвой. Лёгкие дуновения срывают пожелтевшие листья, которые опускаются медленно, как хлопья снега в безветренную погоду. Листопад завораживает. Протягиваю руку. В неё доверчиво ложится красный кленовый лист. Рассматриваю его рисунок, остановившись перед могучей сосной. Её золотистый ствол замысловато закручен кверху. Дерево напоминает богатыря с крепко посаженной головой и широкими плечами. Но не это заставляет меня остановиться, а крепкий, насыщенный хвойный аромат. Хочется вдыхать и вдыхать его.

Я стою, дышу и кручу головой, пытаясь определить, откуда слышится глухой стук. Так это же дятел! Забрался на верхушку высокой сосны и стучит. Снизу дятел кажется маленьким. Но я различаю его красную шапочку, крепкий длинный клюв. Птица выстукивает свою песню, а я слышу в ней сердечный ритм леса.

Питерские сюжеты

В большом городе взгляд то и дело цепляется за оригиналов. Глаза фотографируют. И из памяти эти картинки уже не стереть.

На подходе к Смоленскому кладбищу на ящике сидит бомж. На нём испачканная мешковатая одежда. Лицо отёкшее, синюшного цвета. Мужчина уткнулся в телефон с тонким золотистым корпусом. Водит грязным пальцем по экрану. Очень увлечён. На прохожих не смотрит. На асфальте возле него сиротливо стоит бумажный стаканчик из-под кофе. Монетки туда не летят.

На Невском проспекте седовласый мужчина в бандане, похожий на матёрого байкера, тоже весь в телефоне. Его ногти украшает чёрный облупившийся по краям лак.

Возле Петропавловской крепости нос к носу столкнулась с босым мужчиной лет тридцати. Причём остальная одежда на нём была безупречна: чёрная бейсболка, тёмно-синяя футболка, синие джинсы, чёрная сумка через плечо. Я даже оглянулась посмотреть – может, он в руках несёт обувь? Но нет. Уверенной походкой босяк направился к деревянному мостику. Наверное, он так ходит в любое время года и в любую погоду.

По эскалатору метро навстречу едет солидный петербуржец в чёрной маске на пол-лица. На маске выведено белыми буквами: «NO PANIC». Я сразу успокаиваюсь. Действительно, и чего это я всё время кипишую? Без паники так без паники.

Заметила, что в Питере я всё время улыбаюсь. Куда бы ни шла. Непроизвольная реакция на счастливые мгновения. Тем более странным показался вопрос слегка помятого незнакомца на Сенной площади:

– Девушка, почему вы такая грустная?

– С чего вы взяли?

– А как вас зовут?

– Неважно…

Я придвигаюсь поближе к шагающему рядом парню с большим рюкзаком.

– Это ваш молодой человек? – не унимается незнакомец.

– Да.

– Ну, тогда ладно…