Небо на двоих

I'll be running night and day.

Братья остались вдвоем:

I'll be with you soon …

Just me and you.

We'll be there soon …

So soon.

Running through the monsoon,

Beyond the world,

To the end of time,

Where the rain won't hurt

Fighting the storm,

Into the blue,

And when I loose myself I think of you,

Together we'll be running

somewhere new …

And nothing can hold me back from you.

И опять все вместе:

Through the monsoon.

Through the monsoon.

Just me and you.

Through the monsoon.

Just me and you¹.

Я восторженно развела руками, не в силах произнести ни слова. Такого эксклюзивного выступления группы для меня, душечки, я даже не смела ожидать! И что-то мне подсказывало, что поющие Гюнтер и Матис – это мегаэксклюзив! А вот солирующий Куп…

– Спасибо, – только и вымолвила восхищенно.

– А я не только на гитаре играть умею, – ухмыльнулся мачо плотоядно, и я тут же вернулась с небес на землю. Черт! Я же тебя хотела проучить… Уши развесила, песней заслушалась…

– Ого! Ты настолько талантлив?

– О да! У меня знаешь, какой большой талант. Девушки хвалят.

– Девушки хвалят? – произнесла язвительно.

– Н-да, – Куп оттопырил пухлую нижнюю губку, лениво провел языком туда-сюда по колечку пирсинга и медленно опустил глаза в вырез на моей груди. – У тебя очень красивые глаза. Большие такие… Как я люблю…

Я одарила его ехидной улыбкой и взглядом с поволокой, кончик языка вновь прошелся по губам.

В это время прозвучало приглашение на сцену и ребята дружно рванули.

Кто-то из ребят, кажется Матис, вытолкнул меня в коридор:

– Иди, иди!

–Я тут побуду, – проныла. – Я терпеть не могу шум…

– Иди, я сказал, – подтолкнул он.

– Оно того стоит, – улыбнулся Гюнт, беря меня за руку, наверное, чтобы не сбежала.

– Где мой микрофон?! – заметался Зиль.

– У меня в кармане, – апатично вздохнул Куп, даже не потрудившись оторваться от гитары. Он кривился, постоянно подкручивал колки, вслушивался в издаваемый звук и опять кривился. – Дерьмо! – психанул, в конце концов.

– Пятиминутная готовность, – вынырнул откуда-то из темноты коридора Болен.

– Ребята, я, правда, не люблю рок, – отбрыкивалась я от музыкантов. – Слушайте, мы так не договаривались. Ну, можно я хотя бы где-нибудь подальше от колонок посижу?

Куп повернулся и мрачно посмотрел на меня, сердито сдвинув брови. Я притихла.

– Черт! С какой песни мы начинаем? – опять нервно воскликнул Зиль.

– Всё с той же, – буркнул Куп.

– А сколько там народу? – тихо спросила я у Гюнтера.

– Тринадцать тысяч, по билетам с местами, количесвто зрителей без мест дирекция сообщает после концерта, – отозвался Болен.

– Твою мать! – ахнула я. – Полный зал что ли?

– А у нас по-другому не бывает, – Гюнтер гордо расправил плечи. – Всегда аншлаг.

– Можно хотя бы сейчас не говорить о зрителях?! – взорвался Зиль.

Сбоку противно шипели рации на поясах охраны – то одна, то другая, то третья. Болен что-то послушал, ответил и, глянув на мальчишек, кивнул:

– Готовы?

– Да, – набрал воздуха в грудь Зиль. – Работаем.

Куп поправил ремень на плече и понесся на сцену. И как он не путается в своих длинных штанах?

Гюнтер последовал следом. Матис внимательно вслушивался в начавшееся жужжание гитары Купа. Убежал.

Зиль сосредоточенно глубоко дышал, глядя в никуда. Микрофон в руках ходит ходуном. Замер, словно приготовился к прыжку… Запел!

Я занервничала, думала, что он опоздал со вступлением, вот и начал петь за сценой, однако, судя по невозмутимым лицам бодигардов, все шло по плану. Зиль легко взлетел по ступенькам и зал взревел! «Ледовый» и до появления солиста истерил, но с его выходом начало твориться что-то неописуемое. Фантастика!

Первые две песни я прослушала, сидя на каких-то ящиках в технической зоне. Зал не видно, лишь многочисленные вспышки звездочками появлялись то там, то тут, да ор стоит такой, что Зиля практически не слышно. Он поет, напрягается, фактически кричит в микрофон, но звук, видимо, так и не смогли нормально настроить. Камера неотступно следит за солистом, передавая изображение на два больших экрана. Чаще Зиля на экранах показывают только Гюнтера. Еще мне видно кусок партера, руки, тянущиеся к Зилю и Купу. Матис с другой стороны сцены, которая вне зоны моего виденья. Вижу, как охранники то и дело отводят в медпункт девушек… А ведь концерт только начался… Болен сидит на соседнем ящике, пишет кому-то смс и улыбается тепло и нежно. Мариннку где-то черти носят. Оста давно не видно.

Вдруг прожектора осветили зал. И я увидела «Ледовый» во всей его красе. Тысячи, десятки тысяч человек отдавались этому тоненькому и невесомому подростку полностью, без остатка. Они тянули к нему руки и визжали! Море рук! Океан рук! Все внимание приковано к нему. Я видела глаза Зиля, который наслаждался сумасшествием поклонников. Лучшая музыка для его слуха. Лучшая картинка для его взгляда. Он кайфовал. В какой-то момент мне показалось, что на зал смотрит сам Бог, величественно и снисходительно. А потом я заметила искорки в его глазах, нет, не искорки, а целые костры. Он был счастлив. И он недоумевал – неужели это всё ради меня?

– Привьет, Питер! Как диля? – прокричал он на русском. – Спа-си-бо!