Небо над Ораном (ЛП)

Ноэми отступила на шаг. Когда глаза Райли привыкли к темноте, он увидел рыжие волосы, беспорядочно спадающие ей на плечи, черную шелковую ночную рубашку, подчеркивающую белую кожу, и встретил твердый взгляд стальных глаз, в которых вспыхивала смесь любопытства и возбуждения.

Райли сделал два шага вперед, так что их разделяло всего несколько сантиметров. Взгляды пересеклись. От ее кожи исходил легкий мускусный запах. Несмотря на то, что она все еще держала в руках пистолет, Райли в этот момент нашел ее хрупкой и уязвимой.

Не говоря ни слова, Райли положил правую руку на левое плечо Ноэми и мягким жестом опустил бретельку ночной рубашки на ее руку, обнажив часть груди почти до соска.

Ноэми не пошевелилась, ни когда Алекс проделал то же самое с бретелькой на другом плече и ночная рубашка соскользнула на пол, ни когда он обнял ее и поцеловал.

Затем его губы скользнули вниз на шею, и, одной рукой отводя ее волосы, другой рукой он повернул ее спиной к себе. Он начал покусывать ее затылок, шею и плечи, его сильные руки обняли ее и ладони накрыли груди, крепко сжимая их и играя с сосками, пока она не застонала от удовольствия.

Оттуда руки Райли пробежались вниз по животу Ноэми, прижимая ее крепче к себе, в то время как его рот продолжал играть с ее шеей и маленькими розовыми ушами.

Затем, продолжая прижимать ее к себе одной рукой, другой рукой он скользнул ниже, к покрытому небольшим пучком вьющихся волос лобку, добрался до влажного царства ее естества, нежно поглаживая и увеличивая давление круговых движений своих пальцев.

Ноэми снова застонала, медленно погружаясь в сексуальную прелюдию и дрожа от удовольствия.

— Я хочу тебя, — прошептал Алекс и, подняв ее, понес к кровати.

В течение нескольких часов они позволяли увлечь себя необузданному и ненасытному желанию, пока, измучившись, им не осталось ничего другого, кроме как остановиться,  рухнув в изнеможении на буйство подушек и грязных простыней.

Лежа на спине и судорожно хватая ртом воздух, Алекс тупо смотрел на арабские мотивы, нарисованные на потолке люкса вокруг элегантной люстры.

Лежавшая рядом с ним тяжело дышавшая Ноэми посмотрела на профиль Райли, закусив губу, как будто ожидая, что будет дальше.

— Почему ты пришел?

Алекс посмотрел на нее с удивлением.

— Разве это не похоже на достаточную причину? — ответил он, положив руку на ее бедро.

— Зачем ты пришел? - повторила она и добавила: — На самом деле.

— Это имеет значение?

Неожиданным движением Ноэми развернулась и, прежде чем Алекс это осознал, оседлала его живот. В правой руке у нее появилась опасная бритва, которую она прижала к горлу капитана.

Райли почувствовал, как лезвие бритвы скользнуло по коже, и струйка теплой крови потекла по его шее.

— Ты знаешь, что самки богомолов, — спросила она, не переставая прижимать нож, — обезглавливают самцов после спаривания?

Алекс хотел сглотнуть, но холодное лезвие касалось горла прямо над кадыком.

— Но ты же не богомолка, — ответил он шепотом.

Ноэми улыбнулась. Так, должно быть, улыбались самки богомолов незадолго до убийства своих партнеров.

Взгляд Алекса переместился с ее чувственных красных губ на изгиб ее шеи, на две маленькие твердые груди, увенчанные розовыми сосками, и на небольшой треугольник волос на лобке, таких же рыжих, как и ее грива.

Несмотря на угрозу обезглавливания, Райли снова почувствовал возбуждение и непреодолимую эрекцию, которую он не мог и не хотел избежать.

Ноэми тоже это заметила и с забавным удивлением потрогала твердеющий член.

— Хочешь умереть в любовной игре, а?

Улыбка Райли застыла:

— Не могу представить себе лучшего способа.

Женщина на мгновение задумалась и осмотрелась вокруг, словно ища что-то. Она отодвинула бритву на несколько дюймов, протянула руку и схватила ту самую сумку, которую Райли видел у нее несколько часов назад. Она, как бы выполняя какой-то волшебный трюк, вытащила несколько наручников и качнула ими перед его лицом.

— Если хочешь поиграть, — сказала она, ее глаза сузились, а голос стал хриплым от волнения, — мы сделаем это на мой манер.

Когда Алекс Райли снова открыл глаза, первое, что пришло в голову, были последние слова Ноэми перед тем, как она начала делать что-то «по-своему».

С тех пор, как он надел наручники, ночь временами принимала искаженный, беглый, устрашающий вид. Предоставить этой женщине полный контроль было одной из самых глупых идей, которые у него когда-либо возникали, и стать чем-то большим, чем секс-игрушкой в ​​ее страстных руках, было опытом, который он никогда не желал бы повторить. Быть во власти садистки, которая возбуждалась, нанося ему небольшие порезы бритвой и облизывая свои, покрытые его кровью, пальцы, в то время, когда он проник в нее — это определенно было для него слишком экстремальным приключением.

Он должен был признать, что это возбуждало и его, но не компенсировало моментов явного ужаса, когда под угрозой становилась его шея или, что еще хуже, его гениталии.