Небо памяти. Творческая биография поэта

Бухарест был первым иностранным городом, где побывал поэт. Румыны встречали советские войска как освободителей. При въезде в город их приветствовал король Михай, королева-мать Елена, министры нового правительства. После победоносного антигитлеровского восстания Бухарест оживал, жизнь медленно входила в привычную колею. Юрию Левитанскому и его другу капитану Борису Эпштейну[53] предоставили отпуск на две недели, который, судя по воспоминаниям поэта, они «провели довольно весело». Время пролетело незаметно, оставив надолго приятные воспоминания о послевоенной европейской жизни.

Пропыленные клены и вязы.
       Виноградные лозы в росе.
Батальоны врываются в Яссы
       и выходят опять на шоссе.
Здесь история рядом творится.
     И, входя в неизбежную роль,
нас державные чествуют лица
     и приветствует юный король.
Сквозь цветы и слова величальные
        мы идем, сапогами пыля,
и стоят генералы печальные
        за спиной своего короля.
Астры падают справа и слева,
        и, холодные хмуря черты,
напряженно глядит королева
          на багровые эти цветы.

(Румынские цветы. Из старой тетради, 1944: Земное небо, 1959)

Между тем, армия шла на запад… В конце сентября 1944 года 53-я армия, действуя в направлении главного удара фронта, вышла на венгерско-румынскую границу, прорвала оборону противника, дошла до реки Тиса в районе города Польгара и, форсировав реку, продолжала наступление на Будапешт. Польгар был взят в ноябре.

(Интересный факт. В путевых заметках Юрия Левитанского «Моя вторая Европа», в записи от 25 июня (1994), порт Гамбург, – он отмечает: «В Венгрии, в 1944 году – пластинка – “однозвучно гремит, звенит колокольчик”»[54]. Через полвека припомнил… Вот вам – «я все забыл»!)

О пребывании Левитанского в Будапеште наглядно свидетельствует фотография группы офицеров, хранящаяся в РГАЛИ, с пометкой «Венгрия. Март 1945 г.» На ней запечатлены Юрий Левитанский и Семен Гудзенко в компании фронтовых журналистов. Фотографию Гудзенко послал матери, написав на оборотной стороне: «Ребята из газеты “Родина зовет”».

Об этом памятном эпизоде своей солдатской дороги Левитанский рассказал в одном из интервью 90-х годов: «А это – Будапешт, мы с моим однокурсником и другом, однополчанином Семеном Гудзенко. […] Где-то год 45-й. Он тогда уже был собкором. Приехал по заданию “Комсомольской правды”. А я еще воевал. Отыскал меня, отпросил у командира. Неделю мы провели в Будапеште»[55].

«Очная» дружба Левитанского и Гудзенко – цепь запоминающихся событий в биографиях обоих поэтов, – яркая, но короткая. Впрочем, на войне, на фронте год идет не за два, как принято думать, а за десять, а то и за всю жизнь. Опять пришло время расставаться. Левитанский окончил войну в Праге. Гудзенко, корреспондент газеты «Суворовский натиск», встретил Победу в Будапеште.

В стихотворении «Чужой город» (Венгрия, 1944) Левитанский отметил: «Полки давно ушли за Грон».

В конце марта 1945-го 53-я армия форсировала Грон и в апреле вошла в Чехословакию, к концу месяца освободив Брно.

В книге «Солдатская дорога» помещены два стихотворения, подписанных – Германия, 1945, в которых упоминаются бои на реке Шпрее. Но эта территория, как известно, относилась к «зоне ответственности» 1-го Украинского фронта, а не 2-го, к которому был приписан Левитанский. Из чего можно сделать вывод, что, вероятно, поэт побывал в Германии в командировке с редакционным заданием, скорее всего, в апреле 1945-го.

Последней боевой операцией 53-й армии в Европе стала Пражская наступательная в конце апреля – начале мая 1945-го. Освобождению Праги Левитанский посвятил стихотворение «Мир» (Чехословакия, 1945).

И мир настал.
         Оглохшие от боя,
Мы наслаждались первой тишиной.
Навстречу нам без всякого конвоя
Шли пленные весь день по мостовой.
Так тихо стало,
           будто вовсе не был
Ночных сирен протяжный длинный вой,
И только всюду утреннее небо
Сверкало бесконечной синевой…

Вот это безмолвное многочасовое движение по дороге на восток пленных немцев произвело на молодого поэта такое огромное впечатление, что и полвека спустя он не раз вспоминал о «бесконечных колонах капитулировавших немцев, без охраны шагающих “в плен” согласно указателям по обеим сторонам дороги»[56].