Небо после бури

Джибран, привлеченный запахом тушеной тыквы и пряностей, садится рядом с сестрой. Он не сводит глаз со стопки пышных круглых лепешек, испеченных Шаном.

– Возможно, джинны направились в Таиб, – говорит он. – Хотя они должны понимать, что там уже никого нет.

– По крайней мере, у нас есть время собраться с силами, – замечаю я. – И спланировать дальнейшие действия.

– Что будет непросто, поскольку наш военачальник как сквозь землю провалился, – бормочет Афия.

Мама недовольно хмурится, но я прекрасно понимаю залдару. Исчезновение Элиаса беспокоит Кочевников, хотя сама Афия уверяла их в том, что он собирается вернуться.

– Он придет, – твердо говорю я. – В Нуре мы одержали небольшую победу, но война продолжается, и Ловцу Душ есть что терять. Мама, – я оборачиваюсь к сказительнице. – Как продвигается твоя охота за историей?

– Очень медленно, – отвечает кеханни, проглотив ложку супа. – У наших историй есть два свойства. Сехеи и Диладхардха.

– «Истина» и… – Я запинаюсь. Мои познания в садейском весьма ограниченны.

– «Диладхардха» означает «познать сердце боли», – объясняет Мама. – Мы ищем истину, Лайя. Найдя истину, мы должны отнестись к ней с состраданием. Мы должны понять существа, которые «населяют» наши истории – людей и духов. Мы должны уважать их. Полюбить, даже тех, кто творит зло. Мы должны увидеть их. Иначе история не затронет сердца людей и зачахнет после первого же рассказа.

Залдара и Джибран внимательно слушают, и даже Шан, который всю жизнь провел рядом с кеханни, как завороженный смотрит на Маму, не донеся ложку до рта.

– Сехеи и Диладхардха – это первые шаги в охоте за историей. Отыскав эти ответы, сказительница «выманивает» историю из теней. Я много слышала о Князе Тьмы. Но эти рассказы не позволяют мне ни понять его, ни полюбить, ни проникнуться к нему уважением. Я знаю его лишь как существо, несущее чудовищное зло. Я боюсь полюбить его. Боюсь понять и простить его. Боюсь… если я заставлю себя испытать эти чувства, то потеряю собственную душу.

– «Петь такое сказание означает вызывать драконов, спящих в бездне», – бормочу я.

– Где ты это услышала? – Мама резко поднимает голову.

– От кеханни племени Сулуд, – отвечаю я. – Она знала историю Князя Тьмы, но рэйфы ее убили, так что она ничего не успела мне поведать.

Мама, забыв о еде, пристально смотрит мне в лицо.

– Что еще она тебе говорила? Может, как-то намекнула, о чем будет ее рассказ?

– Увы, нет… – Я замолкаю, перебирая воспоминания о том дне. – Она назвала его имя. Потому что его история как раз об этом. В ней говорится о том, как это… как это важно.

– Его имя, – задумчиво произносит Мама. – Ты сказала, его зовут Мехерья. И это означает…

– «Возлюбленный».

Даже когда я произношу это слово про себя, меня всякий раз охватывает странная печаль. Но Мама качает головой.

– Этого мало, – вздыхает она.

– Ты, конечно, нам помочь не можешь, да? – сквозь зубы бормочу я, обращаясь к Рехмат. Но золотая женщина не отвечает.

С северной стороны каньона доносится тревожный крик, за которым следует скрежет металла – это десятки мечей одновременно извлекают из ножен.

Подскочив, Мама толкает меня в сторону кибитки и забрасывает песком костер. Афия и Джибран бегут к лошадям. И тут залдара кричит:

– Лайя, погоди! Иди сюда!

Застыв, она всматривается в темноту. Я теперь тоже могу разглядеть блеск доспехов. К лагерю приближаются примерно две дюжины солдат.

Но мое внимание привлекают вовсе не воины, а некто долговязый со смуглой кожей, который скачет рядом с ними. Ветер пустыни развевает его медового цвета волосы.

– Дарин?

Я слишком далеко, брат не видит меня, но я, забыв обо всем, хромаю ему навстречу. Наконец он замечает меня и сияет радостной улыбкой.

– Лайя!

– Опустите оружие! – кричу я Кочевникам, многие из которых видят моего брата впервые. – О небо, это же он выковал ваши мечи!

Дарин подбегает ко мне и стискивает в объятиях. Я не отпускаю его даже после того, как он хочет поставить меня обратно на землю. Мой брат. Единственный родной человек, который остался у меня в этом мире. Я понимаю, что плачу. Выпустив Дарина из объятий, я вижу, что и у него на ресницах блестят слезы.

– Благодарение небесам, с тобой все в порядке, – выдыхает он. – Я пытался тебе сказать, что скоро приеду, но, когда мы с тобой беседовали, ты мне и словечка не давала вставить. Сорокопут отправила со мной половину легиона, чтобы помочь Кочевникам сражаться с Керис. Они скоро прибудут тоже. Мы слышали, что Аиш пал.

– С тех пор еще много чего произошло. – Я пару мгновений молчу, не зная, с чего начать. – Самое главное – я заполучила эту косу. Я теперь смогу убить его, Дарин. Одно плохо: мы пока не сумели найти ни Князя Тьмы, ни его чертову армию. Мы думаем, что они скрываются где-то здесь, в стране Кочевников. Возможно, пользуются магией. Но ничего, рано или поздно мы сумеем к ним подобраться.

Дарин оборачивается к командиру отряда – я узнаю Янса, дядю Кровавого Сорокопута, и они переглядываются.