Небо примет лучших. Второй шаг

От его вопроса я растерялся ещё сильнее. Какая им была разница, что именно я услышал? Что вообще происходило?

– Э-э… Я требую божьего суда над своим мужем, – припомнил я. – Ещё позвала меня по имени.

Бохай сделал ещё одну пометку.

– Разве ху яо не нечисть? – уточнил принц Чан.

– Нечисть, – ответил Бохай. – Но нечистью они признаны лишь из-за того, как именно приобретают разум и человеческий облик. Они появляются на свет через рождение и изначально являются лисицами. Поэтому обладают душой и могут взывать к Небесам, если того пожелают, – и резко повернулся ко мне. – Ты торговал талисманами?

– Да. Я же говорил. Я покупал и перепродавал с наценкой…

– Нет. Я о том, изготавливал ли ты свои собственные талисманы, какие-либо символы или изображения Нищего принца?

Я замялся.

– Эм… Ну…

– Изготавливал, – за меня ответил Ринчен и вытащил из рукава кусок рисовой бумаги, на котором я со стыдом увидел собственноручно нарисованное то ли колесо, то ли шляпу. – Также в Цагане появились изображения Нищего принца для домашних алтарей. Их делают жители Гургани.

– Как работают талисманы Нищего принца? – спросил принц Чан.

– Бесполезная вещь в бою, – ожидаемо заявил Ринчен. – Мы разбирались с древним могильником, из которого лезли цзяньши. Мой ученик оторвался от нашей тройки. Его силы уже иссякали. Он потерял меч. Из всех запасов у него остались лишь талисманы Нищего принца. Он попытался применить один, но талисман просто упал на землю, ничего не сделав с нечистью. Гун бросился в бегство, оторвался от цзяньши и до утра бродил по кишащему нечистью могильнику, прежде чем вышел к нам в лагерь.

Я с тяжёлым вздохом опустил голову. Вот, чего и следовало ожидать.

– Я не отрицаю своей вины, господин Ринчен. Я не хотел, чтобы ваш ученик оказался в такой опасности из-за меня…

– Октай, о какой опасности ты говоришь? – неожиданно весело спросил Ринчен. – Гун без оружия всю ночь бродил по логову цзяньши и не встретил ни одного. Мы должны были понять, что твои талисманы не боевые. Ты говорил, что Нищий принц не сражается…

В голове возникло странное чувство – словно внутри что-то разбилось. Воздух стал слишком прозрачным, откуда-то полетел странный звон, похожий на пение чаши для медитаций…

– Значит, талисманы Нищего принца работают как отвод, – заключил принц Чан.

Наверное, я ослышался?

– Мой император, если вы сомневаетесь в том, что Октай услышал воззвание к божьему суду, и прочем, у нас имеется свидетельство жреца Чонгуна, что Октай видит проклятые метки. Далее имеется свидетельство семи жрецов и одного заклинателя о его блестящем использовании лозы поиска. Все могут подтвердить – глаза Октая светились. Учитывая его рассказы о снах, в которых он видел Нищего принца… А их было слишком много…

Звон в ушах был невыносим. Я сжал голову руками – она странно вибрировала, словно грозила лопнуть.

– Но я помню лишь один сон… Я же рассказал об одном сне?

Мой хрип никто не услышал.

– Также я хочу сказать, что подвеске из белого нефрита со знаком Нищего принца около трёх тысяч лет. Если вы повернёте её к свету, увидите знак династии Мунх на обороте. Её земли сейчас – Северная провинция, – продолжал Бохай.

Я слышал каждое его слово и ничего не понимал, словно все вокруг вдруг заговорили на другом языке. В ушах звенело, перед глазами плясали мушки. Жрецы внимательно смотрели на меня, и статуи богов над их головами – тоже…

– Октай, откуда у тебя эта подвеска? – спросил император Алтан.

Я открыл рот, пытаясь вздохнуть. Воздух был странно прозрачный, слишком невесомый и никак не мог насытить. Сознание поплыло, словно в крови вновь разгулялось вино.

– Я… Я не могу сказать… – прохрипел я, вцепившись в одежду – пояс стал слишком тугим.

– Ты отказываешься что-то рассказывать мне, Сыну Неба? – удивился император.

Я поймал обеспокоенный взгляд Тархана и улыбнулся. Пусть я опозорен, но друга никто ни в чём не посмеет обвинить…

– Я поклялся никому не говорить.

– Я могу убить тебя, ты понимаешь это? – вкрадчиво уточнил император.

– Я поклялся. Я должен исполнить хотя бы эту клятву, – пробормотал я, силясь разглядеть его сквозь пляшущие в глазах искры. – И я её исполню… исполнил…

– Ты сын предателя, раб, посмевший сбежать от нас! От меня! – загрохотал император. – И ты что-то смеешь утаивать, прикрываясь какой-то клятвой, когда тебя судит Сын Неба?!

– Отец, ты же слышал свидетельства, – вмешался принц Чан. – Октай пытается…

Император перебил:

– Ты сам говорил, что хочешь вернуть его себе!

– Когда я просил суда, я хотел для Октая справедливости!

– Он сбежавший раб. Какая ещё справедливость?!

Они говорили что-то ещё, но их голоса сливались и исчезали в накатывающем звоне. Сознание выхватывало лишь отдельные слова, и меня хватало только на то, чтобы узнать, кто выступает:

– …Связь с Небесами очевидна… – Бохай

– …Готовность рискнуть собой… – Ринчен.

– … Две бочки целебной воды… – Тархан?

Статуи богов тоже шептались:

– …Пробудил бога…

– …Жажда свободы с такой яркой силой…

– …Жаль, в сердце нет любви…

– …Присматривал тоже. Его прадед поклонялся мне…

Кто-то даже обсуждал императора:

– …Искупил вину рода, а он…