Небо цвета крови

Неслышно приоткрыла дверь, улыбнулась — дочь, сидя в разворошенной после сна кровати с откинутым одеялом, дурачилась с куклой, крутила над головой, как космонавтку.

Пару минут понаблюдав за Клер — полушепотом, с нежностью в голосе поприветствовала:

— С добрым утром, солнышко! — и вошла в комнату, как всегда присаживаясь к ней на кровать. Дочка, увлеченная игрой, вздрогнула от неожиданности, взглянула на мать обрадованными глазками. Чуть примятое ото сна личико горело румянцем, волосики спутались, торчали во все стороны.

— Доброе утро, мам! — ответила Клер и, посопев, поинтересовалась: — Как тебе сегодня спалось? Отдохнула?

Джин устало вздохнула, кивнула.

— Вроде нормально, — с улыбкой ответила она, скосившись через малюсенькое окошко на багряное небо, — только чертовщина всякая полночи снилась, а так и вправду нормально.

— А мне вот ничего не снилось… — обиженно сетовала Клер, поправила кукле платье и усадила возле себя, между делом двигая ее руками, — я так долго представляла себе синее небо, думала, что увижу его во сне, но мне ничего и не приснилось…

И умолкла, завозилась с игрушкой.

Джин взглянула на дочку с умилением, пригладила ей всклокоченные волосы, жалея.

— Ну не расстраивайся, миленькая, еще приснится! Вот увидишь! — Джин поцеловала Клер и сразу предложила: — Пойдем лучше завтракать.

— Ура! — мигом забыв о своей детской недолгой печали, протрубила Клер и, как маленький тигренок, юрко спрыгнула на пол, спрашивая: — Мам, а что у нас сегодня на завтрак?

— Тушенка есть, ананасы, персики консервированные остались. Потом папка тебе притащил мюсли разные, хлопья, пюре фруктовые, сгущенка даже была, кажется, — по памяти перечислила Джин, — что же мы с тобой, не найдем, чем позавтракать, в конце концов? — и, чмокнув дочурку, продолжила с весельем в голосе: — Столько всего у нас с тобою есть! А на обед я тогда мясца нам пожарю, только масло немножечко погреем, а то оно загустело от холода, хорошо?

— Хорошо, мамуль! — согласилась Клер и, одевшись, прихватив с собой любимую куклу, первая выскочила из комнаты на кухню.

Завтрак протекал за разговорами и шутками.

Клер с огромным удовольствием кушала вишневое пюре вприкуску с кукурузными хлопьями, запивала вкусным горячим чаем, а Джин подъедала за дочерью почти не тронутую тушенку, от какой она, естественно, отказалась в пользу сладкого.

День же выдался ясный, спокойный, безветренный. По карминовому небу вслед за исхудавшими облаками неслись костоглоты, ослепительно сверкал на солнце свежевыпавший за ночь снег, иней на деревьях, хорошо просматривались окрестности. Даже звери, обычно умело прячущиеся от людей в лесах и за руинами, замечались невооруженным глазом, казались из-за окна вовсе не такими страшными, какими являлись на самом деле, а крошечными и совсем безобидными.

— Ну, чем сегодня с тобой займемся? — спросила Джин, отодвигая пустую банку тушенки. — Может, поможешь мне в теплице? Надо помидорчикам и огурчикам землю взрыхлить и удобрений подсыпать, а то больше плодоносить не будут.

— Конечно, мам, — слегка помявшись, отозвалась Клер, хрустя через раз хлопьями, — только ты мне все покажи, а то ведь я не знаю, как надо…

— Господи, покажу, конечно же! — и сразу произнесла: — Ты пока кушай, не торопись, а я пойду включу генератор и схожу в сарай за инструментами.

А сама подумала:

«Надо ее потихоньку к хозяйству приучать: пусть запоминает, как за землей нужно ухаживать — помогать будет».

Но только успела подойти к вешалкам — позади нее заслышался обеспокоенный дочкин голосок:

— Мамуль, а там дяденьки какие-то к нам идут… двое…

Внутри Джин все буквально оборвалось, сердце вмиг остыло, сжалось в комок, тело одеревенело — появление случайных людей не предвещало ничего хорошего.

Не сказав ни слова Клер — подлетела к окну, с полными страха глазами взглянула и заметила двух мужчин, неторопливо бредущих по малахитовому снегу в сторону их дома. Оба заросшие, как бродяги, ссутуленные, в потрепанных зимних вещах без какого-либо головного убора и защитных очков, с висящими на плечах карабинами, они о чем-то переговаривались между собой, косились на окно, тыкали пальцами.

«Черт их принес сюда, — подумала Джин, — шли бы лучше другой дорогой!»

И сразу к Клер:

— Солнышко, мы в теплицу тогда потом с тобой сходим, хорошо? А сейчас посиди пока у себя в комнатке, ладно? — говорить пришлось заискивающе, с наигранным спокойствием, дабы дочурка вдруг не почувствовала надвигающейся опасности. — Послушаешься маму?

Однако Клер не повелась на уговоры и принялась закидывать мать излишними вопросами:

— Мамуль, что-то случилось? Почему ты вся такая бледная и глаза у тебя большие? Ты чего-то боишься, да?..

— Потом, Клер! Не до тебя сейчас! — внезапно строго ответила Джин и сама же пожалела — дочь, испугавшаяся одновременно и голоса матери, и какой-то нависшей над домом тревоги, захныкала, отшатнулась. Чтобы хоть как-то загладить вину, та подскочила, хотела обнять, но Клер стала вырываться, отворачиваться. — Ну, прости меня, принцесса, прости!.. Я…