Небо цвета крови

— Да какие же две минуты-то?.. Ты что говоришь такое? Ты его хоть видел? Из него же пол-утра дым черный валил, как из трубы паровоза! Весь дом провонял бензином и гарью! Как бы пожар не начался, а вы тут со своей охотой… дел, что ли, больше нет? — по существу возмущалась Джин, метая глазами молнии, но молвила не со злостью, а больше с неким накипевшим раздражением. Клер, улавливая портящееся настроение мамы, присмирела, уронила хитрые глазки-камешки в тарелку, яростно доедая кашу. Но мать скоро смягчилась, стихла: — Разве же я вас не пускаю никуда? Да ради бога — идите! Сделайте только дело — и хоть обстреляйтесь. Ну, сами ведь вечером страдать будете, злость срывать на всем подряд…

— Не переживай, дорогая, — починим. Не впервой же… — уверил Курт, прикладываясь к остывающей чашке. Чай пил осторожно, малыми глотками, прихлебывая, чтобы не обжечь губы. Но про себя думал так: «Вообще, если по существу — надо менять. Старый он совсем, поизносился весь, того и гляди закоротит. Сколько его уже клеил-чинил? Все соки из него последние выжал. На покой ему надо, старичку, сполна послужил свое».

— Да уж постарайтесь, — вздохнула Джин, собирая тарелки, — а мы вот с Клер хотим сегодня грядочками заняться, землю обработать, — и — к ней: — Правда, малышка?

— Да! — звонко откликнулась та, жуя пряник.

— Это святое! — одобрил Дин. — А мы вот в нашем поселении чего только не сажали — ничего не прорастало! У нас был один знаток, значит, в прошлом — хороший, толковый биолог. Даже какую-то там в свое время диссертацию писал про растения, что ль, защищался. Так вот, выделили мы ему небольшой участочек под засев, раньше на нем, правда, гараж стоял… но да не об этом речь. Господи, сколько ж он мучился-то! Вы бы только знали! И удобрениями всякими посыпал, и уколы какие-то делал, и даже почву всю перепахал, как крот, — все без толку! Вшивая осока-то — и та не вылезала, какие уж там огурчики с помидорчиками… — с нескрываемой гордостью прибавил: — А у вас вон — целый парник стоит! Смотрите, а то залезет к вам кто-нибудь — не услышите. Народ-то мутный ходит нынче, озверевший от голода, больно охочий до чужого добра, нужда потянет — и недозрелые овощи сгрызет, и листья не хуже гусеницы обглодает, поэтому, пока сухо, лучше накрывайте его от греха подальше — все не так в глаза бросаться будет. Тентом там каким-нибудь, а лучше — маскировочной сетью!

Протирая стол, Джин засияла грустной улыбкой:

— Росло бы в ней что-нибудь, Дин, чтобы залезать… — вздохнула, — у самих ведь та же картина. Ничего же толком не растет. А что и прозревает — горькое, в рот не возьмешь. Конечно, за зиму земля чуть отдыхает от дождей, но солнце… из-за такого неба оно скорее вредит, чем помогает. Овощам ведь нормальная среда нужна, чистый воздух, свет… нет только этого всего, и будет ли — вопрос спорный…

— Зато вот в округе всякая жуть расползлась и неплохо себя чувствует!.. Ты бы только видела… — участливо вставил Курт, не без отвращения вспоминая лианы, впервые увиденные им неподалеку от здания фабрики, — ей и солнце как таковое не особо-то и нужно, а вместо воды подходит кислота, — и дальше, держась за жаркий лоб: — Чего же теперь только нет! Как будто на чужой планете какой-то живем, честное слово! И главное — не боятся же ничего!

Но быстро пожалел, что затронул такую угловатую рубрику — дочка заинтересовалась, начала валить вопросами, пропитанная детским любопытством:

— Папуль, а ты их близко видел? А какие они? А возьмете меня в следующий раз с собой? Мне так хочется посмотреть… — а научившись правильно влиять на отца — устремила свой обезоруживающий взгляд, захлопала изгибистыми ресничками: — Ну, пожалуйста! Мне же так интересно! Пап, дядя Дин? Возьмете?.. Возьмете, а? Ладно?.. Хотя бы разочек!..

Курт едва не поперхнулся чаем, приумолк, забегал растерянными заслезившимися глазами по супруге, ища помощи. Дин, предательски скашиваясь на него, тоже молчал, недоуменно шевелил левым желваком. Тот неправдоподобно дергался, катался, безобразил щеку под нижним веком.

«Проболтался ты, старина, — мыслил он, — как же выкручиваться теперь будем перед ребенком?..»

Накалившуюся ситуацию спасла Джин, грамотно свела все сказанное мужем в шутейное, несерьезное русло, предварительно метнув в того крайне недовольный взгляд.

— Верь ты больше своему папке, солнышко! Он тебе тут насочиняет, нафантазирует! Вешает тебе на маленькие ушки лапши, а ты все за чистую монету принимаешь! — и уже самой себе со злым укором: «Ума нет совсем! Забыл, что ли, что ребенок за столом сидит и все слышит? Ох и получит он у меня за это…»

Клер впала в замешательство, спросила:

— Это правда, пап?.. Ни ты, ни дядя Дин этого ничего не видели на самом деле? — под тяжким взором взрослых поникла, надула щечки. — Почему вы меня обманываете?

— Ну что ты, миленькая? Никто тебя не обманывает, я же просто пошутил — и все! Не обижайся на меня, пожалуйста! — приступил утешать Курт, улыбнулся. — Это было в первый и последний раз, хорошо?

Дочка опечаленно покивала.