Небо цвета надежды

– Он… знаешь… – Навин запнулся, – он сейчас спит, но будет счастлив тебя увидеть. Давай-ка я тебя пока накормлю. – И Навин скрылся в кухне.

Я огляделась. Эта квартира перенесла меня в детство – здесь мы с Навином часами спорили и поддразнивали друг дружку, а еще мне нравилось слушать, как он играет на ситаре.

– А на ситаре ты сейчас играешь? – спросила я Навина, когда тот принес мне перекусить.

– Нет, давным-давно забросил это дело. – Он криво усмехнулся, а в глазах у него словно мелькнуло отражение нашей прежней дружбы.

– Ну, здравствуй, малышка! – На пороге комнаты появилось инвалидное кресло, в котором сидел дядя Анупам. Мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь папин лучший друг, в прежние времена пробегавший по пять миль в день, предстанет передо мной таким.

– Тара, подумать только, – дышал он тяжело и шумно, – как же ты выросла! А ведь уезжала-то совсем девочкой. – Он умолк и закашлялся.

Я не могла отвести взгляда от его лица – усталого и бледного, навсегда покинутого молодостью. Сквозь остатки волос на голове проглядывала кожа, а глаза ввалились так глубоко, словно неведомая сила тянула их внутрь.

– Рак… Он убивает медленно, – дядя Анупам слабо улыбнулся, – не только ты на меня так смотришь.

– Простите. Я не хотела…

– Папа, давай воды принесу? – спросил Навин, разливая по чашкам чай.

Дядя Анупам отмахнулся:

– Прекрати. Из-за болезни люди обращаются со мной как с ребенком.

Навин скрылся в другой комнате, а я уселась рядом с дядей Анупамом, грея ладони о теплую чашку с чаем.

– Ничего, пусть идет. Вы с ним еще наговоритесь, потом, когда меня не станет. – Он усмехнулся, словно отпустил шутку. – Мне повезло – мой сын с невесткой заботятся обо мне. Тара, расскажи мне про Америку. Все, что про нее рассказывают, – это правда? Там… все… богатые? И у каждого… есть… машина? – Дыхание сбивалось, и он начал запинаться.

Мне стало стыдно за то, что мы утратили связь, за то, что мы с папой не знали о его страшном недуге.

– Простите, что мы не звонили из Америки. Простите… – Чашка в моих руках задрожала.

– Значит, на то были причины, – он махнул рукой, – забудь и расскажи-ка лучше, ты вышла замуж? – Кашель едва позволял ему говорить. – Я слышал, там часто… живут вместе… но не женятся… – Он натужно засмеялся. Я представила, как Брайан наигрывает что-то на гитаре, а рядом сидит новая девушка, занявшая мое место.

– Нет, не вышла. – Я сделала глоток.

– Значит, ты не замужем? Если бы… твоя ааи… знала об этом… ух и разозлилась бы. – Он рассмеялся. – Но зато… твой папа наверняка за тебя… заступился бы. Он во всем тебя поддерживал… Он в тебе… души не чаял.

Я старалась улыбнуться и скрыть уныние, охватившее меня при упоминании о моих умерших родителях.

– Навин рассказал мне о твоем папе. Я никогда бы не подумал, что он покончит с собой. Да упокоится его душа с миром! Эта новость ужасно меня расстроила.

– Мне и самой непонятно, почему он так поступил. Когда мы уезжали в Америку, он чувствовал себя одиноким… возможно, даже потерянным, и тем не менее… – Я замолчала.

– Иногда жизнь взваливает на нас тяжелое бремя. И когда силы наши иссякнут, никто не знает. Хм…

Я кивнула и отвела глаза. Говорить об этом мне не хотелось.

– Ну ладно… не хочешь – не будем больше об этом. А ты еще… не ездила к нам в деревню? – поинтересовался вдруг дядя Анупам.

– А зачем мне туда? – спросила я, обрадовавшись возможности сменить тему. – Ааи говорила, если я туда приеду, меня сразу убьют. Правда ли это, я не знаю, но проверять у меня желания нет. К тому же все дедушки и бабушки уже умерли. Папа мне рассказывал. Так что сейчас меня там никто не ждет.

Дядя Анупам вздохнул.

– Все, что твоя ааи рассказывала о том, как ее хотели убить… это правда. Но это было давно. Думаю, сейчас… никому уже нет дела. Ее родители и правда умерли, а твоего отца деревенские так уважают… что тебя и пальцем не тронут… Не бойся. Мать твоего отца… она жива. Уверен, она будет счастлива с тобой повидаться.

– Да нет же, – у меня вырвался смешок, – не может этого быть. Папа не стал бы мне врать. Одно дело – сказать, что Мукта мертва. Тогда ему просто хотелось увезти меня подальше от горя и страданий, дать мне лучшую жизнь в Америке. Он…

– На то была и другая причина. Та девочка, Мукта, она… ее мать была проституткой… у нас в деревне.

– Мукта – дочь проститутки?

Он кивнул.

– Съезди в деревню и поговори с бабушкой. Прости меня… Как же жаль, что его… его больше нет – твоего папы. Он бы наверняка хотел, чтобы ты знала… как он жаждал помочь… той девочке. Один раз он позвонил мне из Америки… а больше мы с ним не разговаривали. Я так и не рассказал ему…

Слова утонули в приступе кашля, дядя Анупам прижал к губам полотенце, а лицо его покраснело. В ту же секунду Навин подскочил к креслу со стаканом воды. Дядя Анупам отхлебнул, и Навин вытер повисшую у него на подбородке каплю.

– Папа, ты как, нормально?

Тот кивнул.

Навин повернулся ко мне:

– Тебе, наверное, лучше уйти.

– Конечно, – я поднялась и поставила чашку на стол.

– Нет, не уходи! – запротестовал дядя Анупам. – Мне столько… столько надо рассказать тебе…