Небо цвета стали

И именно когда Кеннет дал приказ встать на очередной отдых, широкогрудый тягловый конь фыркнул, коротко заржал и рванул вперед. Двое солдат пытались заслонить ему путь, он раскидал их массивной грудью и побежал тяжелой рысью, направляясь в глубь щели в скале, которая темнела в нескольких десятков ярдов перед ними. Скорее всего, они пропустили бы ее, когда бы не реакция животного. Пони, с которого как раз сгрузили княжну, громко втянул воздух и двинулся за товарищем. А Кайлеан уже поняла, что означает эта внезапная энергичность.

– Оставьте их! – крикнула она, побежав за лошадьми. – Наверняка нашли воду.

Нашли. В ста шагах в глубине щели, во тьме настолько полной, что человек не увидел бы даже собственного пальца, приложенного к носу, журчал ручей. В свете факела скальная стена рыдала влагой. Вода стекала откуда-то сверху, сочилась по камню и заливала дно пещерки слоем в несколько дюймов. Оба коня стояли подле озерка и пили долгими глотками.

Кайлеан подошла к озерку, погрузила в него ладонь и отпила немного. Рассказ лейтенанта приобретал черты правдоподобия: отвратительно теплая вода обладала легким привкусом серы. Но пить ее было можно.

Они разбили лагерь возле входа в пещеру. Люди и животные утолили жажду, солдаты солидарно скинулись для обоих коньков. Несколько фунтов раскрошенных сухарей – лучшая еда, которую те ели за несколько последних дней.

Офицер подошел к девушке со странным блеском в глазах.

– Берф разочарован. Готов был спорить, что именно его псы найдут для нас воду.

Кайлеан драматически вздохнула.

– Но он же не сделает ничего глупого? Нет смысла взрезать себе вены по причине столь мелкой неудачи.

Лейтенант вопросительно взглянул на Дагену.

– Чувство юмора Фургонщиков. Она всегда так реагирует, когда счастлива. Потому что кони, похоже, еще немного пройдутся с нами.

– Немного. А она, – Кеннет указал на Лайву, – что-то говорила?

– Нет, молчит. Сейчас попытаюсь дать ей попить. Вы уже знаете, что эту пещеру сделали люди?

– Знаем, – кивнул он. – Дно ровное, стена, по которой стекает вода, гладкая, в глубине нечто, напоминающее обрушившийся туннель.

– Попытаетесь его раскопать?

– Нет. Может, завал на несколько футов, а может, на несколько миль. Я не останусь здесь на месяц, чтобы в этом убедиться. Мы должны идти дальше.

– И куда же? Прямо или опишем круг и выйдем на свои же следы? Или потеряем дорогу и, не найдя другого источника, умрем от жажды?

Кеннет одарил Кайлеан спокойным взглядом.

– Это взгорья, а не равнина. Мы удерживаем направление, посматривая на горы и на положение вершин. Подсчитываем их, записываем, фиксируем число пиков, ущелий, граней. Делаем карту. Мы не идем по кругу и всегда сумеем сюда вернуться. А вы как делаете это в Степях?

– Смотрим на солнце, звезды и на то, откуда прилетают стрелы.

– Тоже хороший способ. Дайте ей попить, пока не свалилась.

Кайлеан наполнила кубок до краев и приложила его к губам дворянки. Та резко отодвинула голову, всматриваясь в посудину. После чего протянула палец, смочила его в воде и смотрела, как медленно стекают внутрь капли.

– Когда он полон, капля падает – капля вытекает… мы не верили в это… это метафора, говорила я… Потом я стояла под небом, как глаза, и знала… кто-то ушел, потому что мы вошли… должно быть равновесие… только те, у кого нет души в теле, могут беспрепятственно переходить через обе границы…

– Она…

– Тихо, – Дагена прервала лейтенанта гневным шипением и склонилась к графине. – Сколько вас перешло? Сколько – на ту сторону?

– Двести семнадцать. Из моего Дома, все, кто поверил. Хорошо ли мы сделали, мать? – Лайва, плененная воспоминаниями, не отрывала взгляда от пальца, повисшего над кубком. – Это был единственный шанс, сказала Саинха, гуон-ве затрясся и треснул, сейчас или никогда… Нас разбросало, но мы думали, что так будет лучше. Я согласилась, чтобы мои везуре’х жили как настоящие люди… свободными… могли выбирать… иметь детей… а ты ведь послала за нами погоню… разве наш грех был настолько велик? Я должна была его убить, когда уходила, маленького каналоо… он знал мой… наш запах… знал следы нашего соэ’гуон… выслеживал одного за другим… все ближе… Я слишком поздно его убила.

Племенная колдунья отозвалась хриплым шепотом:

– С телом, верно? Вы переходили с телами. Душа за душу. Молодые и здоровые, а потому молодые и здоровые умирали. Зачем?

Легкая улыбка искривила губы Лайвы.

– Мечта, мать. У нас была мечта… Ты думала, что все позабыли? О небе, как светлые глаза, о законе на собственное тело, о взгляде, который не погружается в туман.

– Мать тебя любит.

Дворянка вздрогнула.

– Знаю… потому ты приказала убить Моахи, потому что не хватало тебе половины тела на стену красоты… Приказала проткнуть серебряной шпилькой живот с Дереном, хотела, чтобы Саинха перешла в Дом Трав… хотела, чтобы мой каналоо научился убивать, прежде чем ему исполнилось четыре года. Ты помнишь?

Все время, пока она говорила, взгляд ее не отрывался от пальца и повисшей на нем капле воды. Дагена не прерывала маскарад.

– Это все из любви.