Небо в алмазах (СИ)

— Ты — мастер внезапно появляться, Никитка! — Софья не видела друга всей своей жизни уже больше шести месяцев, и не ждала того, что он приедет хотя бы к концу августа.

— Я рад, что не разочаровал тебя, — Ник кивнул головой в знак приветствия, и протянул широкую ладонь Пчёле. — Никита Милославский, пасу эту мадам лет с четырех…

Витя сам понял, что пора представиться гостю. Перекинуться парой ласковых, пожелать имениннице доброго здоровья и свалить отсюда к чертям собачьим. В конце концов, где-то же его ждут сегодня ночью? Третьим лишним Пчёлкин быть не любил, а подруга была явно воодушевлена встречей с этим патлатым увальнем. И какой смысл пудрить её острые мозги своими однобокими разговорами? Историями о том, что он послал на три буквы всех тех, кто хотел разделить с ним ночь, а сам отбивает пороги номенклатурной квартиры на Патриарших прудах?

Софа, красивая, смилуйся…

— Пчёла, то есть, Виктор Пчёлкин! Софкина совесть, и я уже пошел! Не скучай, будь умницей, Генераловна…

— Куда ломанулся? Ник, это мой друг и брат Лизы Павловой, я тебе про неё говорила. Прошу любить и не жаловаться! — ничто не имело право испортить настроения Софы, и поэтому Пчёле в лапы отправился огромный цветочный букет, а на осколки, разбросанные по полу, студентка лишь махнула рукой. — Думаю, Никит, что Тому ты успел узреть, она у нас девушка видная, хоть и скромная. Бессонова, выходи! Ну, ты где там-то?

— Приятно узнать, что совесть у этой красотки в наличии, — Ни правильно уловил интонации в голосе Пчёлы, но виду не подал. День рождения должен быть весёлым праздником. И не этот скользкий его занимал. Не для того Ник мчался через полгорода, напрягая свою подержанную белую «Volvo» из последних сил. — Будем знакомы!

— Всё, пошлите, чего у порога стоим! — Тома, не иначе, как добрым ангелом, вмешалась в разговор, и пригласила всех в гостиную.

Никита, казалось, смотрел исключительно на подругу детства, внезапно окутанную пленительным блеском, доступным лишь человеку неравнодушному. Что тут скрывать? Она всё давно знает, и он не делал большой тайны из того, на ком он остановит свой выбор. О котором упорно и долго твердили ему родители, постоянно занятые, но находящие время вложить в единственного отпрыска разумные вечные ценности. Ему всегда нужен был тыл и опора.

Голикову он помнил ребенком двух лет. Родители постарались, чтобы шестилетний мальчик развлек глазастую девчонку, которую ему-то и не слишком хотелось замечать. Так бы и игнорировал, заносчивый мальчишка, если бы малютка не оказалась зубастой, и не забрала его самую лучшую игрушку. Точнее, он добровольно подарил миниатюрную «Волгу» Софке, а сам попросил у матери такую же куклу, по имени Софа. Куклу, как у тёти Марины, что преподает всяким разным студентам уголовное право.

Отец отшутился про то, что Ник и Софа — идеальная пара. Пахло маразмом, но старшее поколение это не смущало. Лет до восемнадцати Ник отплевывался от этой идеи, произнесенной за второй бутылкой «Бурбона», но Софка вздумала повзрослеть и обратить на себя внимание. Это была подстава, пощечина, ирония, но Никита рад был плавать в своих новых грезах.

Зря папа шутил, зря. Рациональная Софа, будто специально ничего не понимала. И совесть себе отыскала. Виктор Пчёлкин! Валит импортным табаком. «Camel» какой-нибудь, курит, «Родопи» не станет. Видали мы таких…

Цепь на шее Софкиного приятеля говорила Милославскому, что парень в спортивном прикиде не так прост, как кажется. Ещё один Пума, на которого с пеной у рта орала грозная Марина Владленовн. Где она берет-то таких? Приполз же, мальчишка с какого-нибудь Западного Бирюлево. Читать людей без чужих подсказок студент института международных отношений умел, находя в этом чуть ли не любимое занятие.

Софа опять ничего не подозревала, занявшись поиском большой вазы в большом серванте с хрусталем. И отбирая у Пчёлкина красные цветы в газетной упаковке.

— Покурим? — неожиданном для себя предложил Пчёла, покинутый Голиковой, открывая перед Ником полупустую пачку «Самца».

— Пошли…

* * *

Сломанная обугленная спичка полетела куда-то в темноту улицы одним метким пчёлкинским броском. Ник поступил иначе — прикурил собственной зажигалкой «Zippo», привезенной из образовательной, прости Господи, поездки, где студент МГИМО чуть не оставил свою печень. В старости будет, что вспомнить. Если, конечно, печень не откажет от количества выпитого «Хереса» и тяжести службы на дипломатической ниве.

— У кого брал? — оценивающе присвистнул Витя, потягивая ментоловый дым. — Чё по чём? Ты, говорят, с Пумой знаешься, поди, он подогнал?

— Обижаешь, из самой проклятой заграницы, — Милославский предпочитал затягиваться «Marlboro», как и любой уважающий себя советский гражданин. — Я ж стажировался, с немцами.

— Еханный бабай, вот у Софки знакомства, — Пчёла же знал цену натурпродукту, и потому прикуривал обычными спичками, — но чё это я удивляюсь?

— А я смотрю, ты не зря про Пуму словечко обронил, — заметил Никита, пряча железную зажигалку в карман. — Кем будешь? Студент-технарь?