Небо в фальшивых алмазах

– Нет, вы путаете, это была именно Ада Цибельман, – горячо возразила я. – Я точно знаю.

– Откуда? – хмыкнула госпожа Штерн.

– Позвольте, а почему мы должны верить, что вы ее родственница? – Алина поднялась с дивана и стала между дверью и американкой, отрезав той пути к отступлению. – На вид вам не шестнадцать, могли бы и раньше с сестрой познакомиться. Что ж так долго ждали?

– Принимаю ваш упрек, но у моей семьи так сложились обстоятельства.

– Какие именно? Может, вы нам расскажите, как у Ады Семеновны вообще появилась сестра? Чья вы дочь?

– Хорошо, – согласилась дать объяснение Ирэн. – Я могу присесть?

– Да, пожалуйста, садитесь, где вам будет угодно, – запоздало предложил Кружилин.

Ирэн, гордо вскинув голову, прошла до стола, выдвинула стул и села на него, закинув ногу за ногу.

«Точно, американка. Даже туфли не сняла», – я опустила голову и посмотрела на свои ступни в колготках.

– Мой дедушка Яков Соломонович Цибельман жил с семьей в вашем городе. У него было двое детей: сын Семен и дочь Руфина, моя мать. Сын женился, у него появилась дочь Ада. В тридцать седьмом Семена арестовали, следом за мужем в лагеря увезли его жену. Ада осталась жить с дедушкой и тетей. Началась война, немцы оккупировали города, хозяйничали как у себя дома, а потом стали вывозить людей в Германию. Чтобы те не паниковали, говорили, что их везут на работы. В это мало кто верил. Предчувствуя, что скоро придут и за ними, дедушка решил спасти хотя бы внучку. Моя мама нашла женщину, которая согласилась взять Аду к себе и выдать ее за свою дочь.

«Что ж, – подумала я. – Пока ее рассказ совпадает с рассказом Клавдии Егоровны. Должно быть, она действительно родственница пропавших в войну Цибельманов».

– Звали эту женщину Екатерина Иволгина. У нее была маленькая дочка, на три года младше Ады. С тех пор моя мама не видела свою племянницу. Ее и дедушку посадили в вагон и повезли на Запад. Попали они в жуткое место – концлагерь, в котором фашисты проводили опыты над людьми. Дедушка умер в первый же месяц заключения, а маму почему-то не трогали и лекарства на ней не испытывали. А потом и вовсе перевели в другой концлагерь, где условия проживания не были такими страшными. На новом месте она познакомилась с моим будущим отцом, польским евреем Иосифом Штерном. После освобождения узников концлагеря союзниками, мама и отец уехали жить в Америку. Там я и родилась, но не сразу, а через десять лет. О том, что у меня есть сестра, мама мне рассказала незадолго до своей смерти. Собственно, она даже не знала, жива ли Ада. Мама писала, слала запросы, но из СССР никакой информации не поступало. Вы жили за железным занавесом. Так продолжалось вплоть до перестройки.

– Знаете, уже столько лет прошло, как Горбачев подкинул миру новое словечко «перестройка». Долго же вы не решались найти свою сестру, – поддела рассказчицу Алина.

– Верно. Это моя вина. Я была занята своей карьерой, созданием семьи. А когда заболела – у меня рак, – Ирэн, не стесняясь, сняла с головы парик, под которым блестел лысый череп, – то вдруг поняла, что мне просто необходим кто-то близкий по крови. Родители мои давно умерли – и отец, и мать. Братьев и сестер у меня не было, я единственная дочь Руфины и Иосифа. С мужем я давно развелась, детей у нас не было. Вот тогда я вспомнила о сестре. Я подумала, что, возможно, она выжила в пожаре войны, вышла замуж и родила много детей, а это значит, что я не одинока в этом мире, у меня есть племянники и племянницы.

– Допустим, вы действительно дочь Руфины Цибельман, – с сомнением в голосе произнесла Алина.

– У меня все документы с собой, – живо отреагировала Ирэн.

– Но почему вы утверждаете, что Ада Семеновна Иволгина не имеет никакого отношения к Цибельманам? Ведь все совпало: и город, и имя женщины, которая взялась заботиться об Аде Цибельман. Даже если бы ваша мать смогла вывезти с собой в Германию фотографию племянницы, вы вряд ли бы по ней узнали Аду Семеновну.

– Наверное, вы правы, но мама мне перед смертью назвала особую примету, по которой я обязательно узнаю сестру, – заинтриговала слушателей Ирэн.

– Что же это за примета? – Алина даже приподнялась с кресла, чтобы не дай бог не прослушать.

– Над правым ухом у Ады было огромное родимое пятно, часть которого было скрыто под волосами, а часть захватывало кожу на виске. Пятно было красное, не заметить его невозможно.

Все присутствующие переглянулись. Вера Семеновна и Алина покачали головами. Я тоже вспомнить пятно не смогла. Скорее всего, у Ады Семеновны его действительно не было.

– Но ведь пятно можно убрать хирургическим путем, – подсказала я.

– Не всегда. Если оно большое, то нет. Ведь Михаилу Горбачеву такое пятно так и не смогли убрать, – ответила Ирэн. – А к его услугам были лучшие косметологи мира. Такие большие пятна не убираются. А у Ады было именно такое пятно.

– Но оно могло само посветлеть или сойти вообще. Вера Семеновна, – Алина повернулась к матери Кружилина, – что вы скажите? Было у Ады в детстве пятно или нет?

– Нет, никакого пятна у Адочки не было, – уверено сказала Вера Семеновна.