Небо в Океане

Илона знала, что нет. Он её жизнь. Он её смысл. Он тот, ради которого она дышала. А в последний месяц Илоне и вовсе казалось, что она не дышит, а, словно в предсмертной агонии, жадно хватает воздух губами.

Да, Илона опять умирала и опять думала о ней. Той, которой даже измена сошла с рук!

Чего она ждала, когда отправляла Разумовскому фото его ненаглядной с его лучшим другом? Уж точно не угроз и презрения.

Богдан приехал к ней следующим днем. И если поначалу победа Илоны искрилась в ней, предвещая счастливый финал, то, встретившись с разъяренным взглядом черных глаз, быстро угасла, оставляя после себя лишь пепел обиды.

Он не поверил ей. Сказал, что фото подделка, а она — ничто.

— Ты и пальца её не стоишь, — выплюнул Разумовский ей в лицо. Они стояли в тени деревьев, что служили прикрытием от любопытных взглядов.

— А ты? — усмехнулась Илона. — Как думаешь, сколько будешь стоить ты, если я расскажу ей о нас?

— Только попробуй! — черные глаза зло сверкнули, а рука парня уже знакомо обхватила её шею. Но Илона не испугалась. Она жаждала этого прикосновения: бездушного, холодного, болезненного.

Пусть лучше будет боль, чем ничего.

— И что? Придушишь меня? — с издевкой спросила девушка.

— Хуже, — усмехнулся Богдан, склоняясь к её лицу. — Я забуду тебя, Илона, — прошептал он, задевая дыханием её висок. У Илоны все внутри затрепетало от его близости, а пепел обид вдруг вспыхнул пожаром желания. Она тут же потянулась к нему, поддаваясь этому огню, но парень её остановил:

— Не смей больше лезть к нам, — пригрозил Разумовский, отступая от нее на два шага. — Иначе пожалеешь, — бросил он через плечо, поспешно удаляясь.

— Пожалеешь, — эхом повторила девушка, разглядывая отдаляющийся силуэт парня. Внутри по-прежнему горел огонь: ярко, неистово, уничтожающе. Именно последнего Илоне хотелось больше всего:

— Ты еще ответишь за это, овца, — обратилась она к невидимому собеседнику. — За все ответишь, — с решимостью добавила.

Однако для того, чтобы овца «ответила», Илоне пришлось ждать. Её последний козырь — Данил, — уехал из города в очередную командировку и объявился только сегодняшним вечером. Об этом девушка узнала от своего «парня» Сережи, с которым она все еще поддерживала связь, чтобы не терять из виду Разумовского.

— Поверил, я говорю? — нетерпеливо переспросила Илона, пытаясь пробить тишину, что воцарилась на том конце связи, стоило девушке отправить скрины сообщений.

— Поверил, — отрешенным голосом ответил Данил, хотя верить не хотелось. В мозгу творился полный сумбур: мысли, словно дикие птицы, метались в клетке, в висках оглушающе стучал пульс, а внутренний голос с надрывом вопил: «Это он! Он!»

— Это она, — вторила его внутреннему голосу Илона, вот только виновник у нее был другой. — Из-за нее он бросил Сашу. Из-за нее она сделала это с собой. Если бы не эта стерва…

— И давно ты знаешь?! — оборвал её шипение Данил, вновь и вновь пересматривая переписку своей Саши с его другом.

Бывшим другом.

Друзья не спят с несовершеннолетними сестрами своих друзей. Не толкают их к самоубийству. И не приходят потом на похороны, выражая лживые соболезнованья.

От последней мысли Данил со свистом втянул воздух: «Этот ублюдок посмел заявиться на её похороны!»

— Да какая разница?! — сердито воскликнула Илона. — Ты должен понимать, что если бы не она…

— Значит, давно, — сделал выводы парень, сбрасывая вызов. Терпеть еще одну ложь он не собирался. Её и так было достаточно.

Глаза опять впились в экран ноутбука:

«Заберешь меня после школы?)» — писала Саша.

«Некогда. Приезжай сама», — небрежно отвечал Разумовский.

Данил запустил руки в волосы, крепко зажмурившись. Почему он не понял? Разве не видел, какими глазами Саша смотрела на Богдана? Разве не слышал её восхищенной болтовни в честь его друга или ненавязчивых расспросов? Конечно же, Данил замечал интерес сестры, но списывал все на несерьезное юношеское увлечение…

Увлечение, которое закончилось её смертью.

«Простите меня, пожалуйста. Но я просто не могу жить без него», — написала Саша в своей предсмертной записке. Данил прочитал её первым. И первым нашел её остывшее тело. Она висела поломанной куклой на перекладине, которую он установил в дверном проеме своей комнаты в качестве турника. Данил тогда тоже сломался, будто кто-то вырвал из груди сердце, а вместе с ним и чувства. Радость, любовь, боль — их больше не было, они умерли вместе с Сашей, легли в одну с ней могилу. Единственное, что у него осталось — лихорадочная жажда мести. Данил хотел найти того, по чьей вине его сестра рассталась с жизнью. Того, кто должен был гнить в земле вместо его Саши!

И Данил искал. Он перерыл месседжеры и социальные сети. Перечитал по десять раз смс-сообщения. Поговорил со всеми друзьями. Но всюду, куда бы он не ткнулся, его ожидала пустота. Единственное, что ему удалось выяснить — этот парень был старше Саши.