Небо в Океане

Мы с сестрой медленно плелись в сторону остановки. День выдался насыщенным, и даже энергичная Руднева успела так вымотаться, что не огрызалась. Ну, почти не огрызалась.

Лекс каким-то образом уговорил меня попробовать все двенадцать водных горок, что имелись в аквапарке и даже (я до сих пор не могу поверить, что согласилась) вынудил прокатиться с горки-убийцы — как окрестил её Кир.

Да, они с Рудневой все-таки заключили временное перемирие, ну, или им просто надоело барахтаться в воде, и присоединились к нам. Правда, Валька сразу же разделила нас на команды «мальчики» и «девочки», заявив парням, что мы сделаем их в два счета. В итоге, с горки- убийцы мне пришлось спускаться два раза… Но, как сказала Тина: «Победа того стоила!»

— Что? — я оглянулась, счастливо улыбаясь, заранее зная, кто меня зовет.

В нашу сторону бежал Лекс. Парень уже был одет в знакомые потертые джинсы и белую рубашку. Его светлые волосы трепал летний ветерок, а на губах играла в точности такая же, как у меня, улыбка.

«Красивый», — в который раз подумалось мне, а дыхание перехватило от…ожидания.

— Возвращаю, — голубоглазый протянул знакомую фотографию с котом и чайкой.

— Спасибо, — тихо ответила я, принимая утерянное фото.

Тина рядом фыркнула и, пробурчав что-то про наглых ворюг, продолжила свой путь в сторону остановки.

- Ну, я пойду, — нервно отозвалась, хотя уходить совсем не хотелось. Лекс по-прежнему стоял напротив и притягивал меня своим взглядом.

— Иди, — кивнул парень, вливая в мое сердце горький яд разочарования.

«А чего ты хотела? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Свиданий? Романтики? Ты ему не нужна!»

Но Лекс, к счастью, не слышал моих внутренних стенаний. Он подошел и, склонившись, коснулся горячими сухими губами моей щеки. Вот так просто. Без нелепых диалогов и неуютных молчаний. Взял и поцеловал, разукрашивая мир миллиардами разноцветных искр, заставляя сердце стучать в сотни раз громче, опьяняя, этим легким, невинным прикосновением.

Парень отстранился и заглянул в мои глаза.

Не знаю, что такого он там увидел, но тут же довольно заулыбался и, ухватив шокированную меня за подбородок, прошептал:

— Я буду ждать, моя Маргарита. — Убрав руку, Лекс развернулся и поспешил к «гробовозке» — так «по-доброму» обозвала их машину Тина.

— Что это было? — спросила саму себя, разглядывая спину парня, что за один день сумел пробраться в мою голову и завладеть мыслями. Правая щека горела, а сердце громко стучало, будто он все еще стоял рядом и касался меня губами…

— И чего мы тут стоим? — слева раздался раздраженный голос Валентины. — О, стишочки! — воскликнула сестра, ткнув пальцем в фото, которое я все еще прижимала к груди.

— Какие… — начала я, однако быстро осеклась, увидев на обратной стороне фото надпись.

— А блондинка у нас поэт, — издевательски протянула Тина, заглядывая мне через плечо. — Хотя, они ведь этими стишочками на жизнь зарабатывают…

Тина еще что-то говорила, но я её не слушала, вчитываясь в знакомые строки:

Как хороша! Я клятву б дал,

Что в жизни лучших не видал!

Так добродетельна, скромна —

И не без колкости она.

А взор потупленных очей

Запечатлён в душе моей.

Румяных губ и щёчек цвет…

Ах, позабыть его сил нет!

На обратной стороне фото мелким, аккуратным почерком были выведены слова из знаменитого произведения Гёте «Фауст». А чуть ниже — цифры.

«Все-таки игрушка», — не знаю, что имел в виду Лекс, когда писал эти строки, но я увидела в них именно такой смысл. Романтический флер, что витал вокруг меня враз испарился. А сердце кольнуло холодной иглой разочарования. Нет, не больно, скорее всего, неприятно, оставляя после себя тонкую царапину, что в скором времени должна была затянуться.

В тот миг я четко для себя решила никогда не звонить голубоглазому. Хотя фото, несмотря на ультимативные требованья со стороны Рудневой выбросить «эту гадость с сумасшедшим бредом», оставила.

Возле номера телефона значилось настоящее имя его владельца — Александр.

Глава 6

Дома нас встретил искренними улыбками и теплыми объятьями.

— Мам, задушишь, — протянула я, с удовольствием вдыхая знакомый аромат топленого молока и чего-то родного, присущего только маме.

— Девочка моя, я так скучала, — меня наконец-таки отпустили и тут же звонко поцеловали в лоб. — Красавица!

— Полностью согласен, Мария Сергеевна, — раздалось за нашими спинами, и я тут же напряглась. — Здравствуйте! Рад вас видеть!

— Ох, Сашенька! Как возмужал! — теперь стальных объятий моей мамы, у которой любвеобильность на фоне беременности просто зашкаливала, удостоился Марков.