Небо в призраках

— Для любви нет преград, — парирует она, вылезая из своего гнезда.

— Давай оставим этот пустой разговор.

Принцесса лишь пожимает плечами, но потом на ее губках расцветает коварная улыбочка.

— Но ведь букеты тебе понравились, — и добавляет, очень хорошо передразнивая меня. — Цветы очень красивые.

Ну, все! Первая подушка летит в принцессу и та, взвизгнув, отскакивает в сторону. Потом нам будет стыдно перед служанками, которые придут убирать то безобразие, что мы устроили с принцессой, но разве Ее Высочество должно извиняться? А я что, я вообще тут не при чем!

***

Жизнь течет в привычном русле. Уж не знаю, кто предупредил Генри, но после новости о букетах, он не попадался на моем пути с неделю. Я одновременно была рада этому и в то же время нет. Странно, но даже самой себе я не хотела признаваться, что мысли то и дело, но возвращаются к мальчишке.

Влюбилась ли я? Нет, исключено. Это было подобно притяжению, не более. Манило, привлекало, затягивало. По ночам мне стал сниться принц с его коварной улыбкой и золотистым блеском глаз. Пару раз я просыпалась вся в поту и тут же оглядывала комнату, желая найти объект моих сновидений, но никого рядом не было, как и новых букетов. Запертые двери сделали свое дело.

Прогуливаясь по саду с принцессой, пока Рафаэль и Генри тренируются на площадки за замком, я то и дело возвращаюсь в мыслях к своим снам. Мне хочется дать объяснение испытываемым мною желаниям. На деле стоит только руку протянуть и Генри будет рядом. Я уверена. Лишь здравый смысл не дает мне совершить ошибки. Быть любовницей принца не то, о чем я мечтаю. Да и Ричард с Евой не оценят наших отношений.

Я потираю лоб и набираю побольше воздуха в легкие. Куда катятся мои мысли?

— Габи, — щебечет Кейт, вертя в пальчиках тоненькую веточку сирени, — скажи, а обращение — это страшно?

Я неопределенно пожимаю плечами, вспоминая тот ужас, что я пережила в ту ночь. Кажется, что даже сейчас резные столбики кровати безжалостно царапают мою спину.

— Ты совсем ничего не помнишь? — расстроенно уточняет Кейт. Я бы с радостью ее успокоила, но врать принцессе мне не хочется, как и вспоминать свое обращение, которое, по сути, прошло для меня незаметно.

— Я просто очнулась уже вампиром. Вот и все. Может, тебе лучше спросить об этом отца или Эдгара?

— Я думала об этом, но мне как — то стыдно интересоваться этим у мужчин, — краснеет принцесса.

Я понимаю ее чувства, поэтому приобняв за плечи, рассуждаю вслух:

— Насколько я знаю, обычно перед обращением у человека начинаются симптомы простуды. Тот, кто обращает, дает человеку свою кровь, которая запускает в организме определенные процессы. Ну а дальше он погружается в сон и просыпается уже вампиром. Кажется, так.

Принцесса тяжело вздыхает и рассматривает голубое небо над головой.

— И потом я не смогу выходить на солнце?

— Какое — то время да, но по сравнению с длиной жизни вампира — это небольшой отрезок времени.

— Я буду скучать по солнцу, — приунывает принцесса. — Я, в отличие от Генри, так не желаю пройти обращение.

Разговор о принце я не очень — то хочу заводить, но есть несколько моментов, которые я хотела бы уточнить у Ричарда. Король, понятное дело, занят, да и проявление интереса к его сыну вызовет подозрения. Зато Кейт может поведать мне много нового.

— Твой отец один раз упомянул, что Генри унаследовал от вашей матери дар Хранителя. Ты знаешь, что это значит?

— Как бы тебе объяснить, — заинтересованно протягивает Кейт. — Мама говорит, что она первый Хранитель. Генри будет вторым, если не пройдет обращение, а его дар разовьется. В дальнейшем уже его дети, возможно, унаследуют эти возможности.

— А в чем заключаются эти возможности?

— Сейчас расскажу, — улыбается принцесса и тащит меня на скамейку. Устроившись, она продолжает: — Хранители могут, попробовав кровь вампира, узнать о его прошлом. Тем самым они запоминают чужие воспоминания и хранят их, как свои. Мама говорит, что в дальнейшем это будет очень нужный дар. С помощью ведьм, которые могут, если им надо, влезать в мысли других людей, дар Хранителя будет вершить правосудие. Воспоминания же невозможно подменить.

— Интересно, — задумываюсь я. — Но хранить столько чужой памяти… Можно себя потерять.

— Это да, — вздыхает Кейт. — Поэтому у Хранителя должна быть пара в виде вампира, который, выпивая его кровь, будет забирать себе лишнее. Это сложно понять, но мама говорит, что сами Хранители во всем разберутся.

— Да уж, — только и могу прошептать я, а в мыслях я уже строю цепочку.

Генри станет Хранителем и будет применять свой дар, а он будет его применять, потому что Ричарду или Эдгару нужно знать, что творят окружающие его вампиры. И Генри нужна будет пара… чем скорей, тем лучше. Возможно, уже сейчас Ричард начал поиски для сына. Эта мысль заставляет меня скривиться. Хочу я этого или нет, но колючее чувство ревности явно показывает мне, что не все так однозначно в моих чувствах к Генри.

— Габи, ты чего приуныла? — теребит меня принцесса и, хихикая, добавляет: — Не переживай, Генри уже выбрал себе пару.