Небо вторжения. Горячее лето 1941 года

«Части вермахта быстро продвигались вперед, и уже в июле Erg.Gr. JG.54 перелетела дальше на северо-восток, на аэродром Виндау (ныне Вентспилс, Латвия)». Вечером 19 июля Новотны вместе с ведомым вылетел на «свободную охоту» к острову Озель (ныне Сааремаа) в Рижском заливе. Это был уже его 34-й боевой вылет. Чтобы спровоцировать советские истребители подняться в воздух, меcсершмитты начали описывать круги над советским аэродромом в Аренсбурге (ныне Курессааре). Новотны не ошибся, и вскоре в воздух поднялись четыре И-153 из 153-го иап во главе с командиром эскадрильи старшим лейтенантом Александром Авдеевым.

Новотны быстро добился первого успеха, сбив в течение двух минут две «чайки». В какой-то момент он заметил позади себя самолет. Мельком взглянув назад, пилот успел отметить лишь белый кок винта. Он подумал, что это ведомый, но в действительности это был истребитель Авдеева. На некоторых И-153 из 153-го иап коки винтов были окрашены в белый цвет, точно так же, как и на истребителях JG.54.

Позднее Новотны написал: «Только когда по обшивке мессершмитта застучали пули, я понял свою фундаментальную ошибку, но, к сожалению, было уже слишком поздно». Однако он все же взял реванш, отправив своего «фальшивого ведомого» на землю. Авдеев был ранен, но сумел выпрыгнуть на парашюте и провел затем около месяца в госпитале. Но и немецкому пилоту не пришлось долго радоваться своей третьей в том бою победе, которую, кстати, ему затем официально так и не засчитали, поскольку никто не смог подтвердить падение «чайки».

Через несколько мгновений на его Bf.109Е7 W.Nr.1137 заглох двигатель, поврежденный ранее очередью Авдеева. Новотны развернул мессершмитт в сторону Рижского залива, чтобы как можно дальше улететь от острова, еще занятого советскими войсками. Прежде чем самолет коснулся воды, пилот успел передать сигнал бедствия.

Позднее Новотны рассказывал:

«Я забрался в надувную спасательную шлюпку. У меня не было ни еды, ни воды. И к счастью, как я потом понял, не нашел своих сигарет. Если бы я закурил, то это был бы конец, так как меня бы обнаружили русские и выудили из воды. Я лихорадочно пытался определить скорость и направление течения, чтобы определить свой курс. Наконец я понял, что меня сносит на юго-запад от Озеля. «Они найдут меня! – думал я. – Если не сегодня, так завтра!» Чтобы оказаться в безопасности, я должен был как можно ближе подобраться к побережью, которое, по моим расчетам, находилось в 40 милях к югу.

Я начал грести, с удовлетворением отмечая, что расстояние между мной и маяком, видимым на южной оконечности Озеля, медленно увеличивается. Странно, но на маяке не предприняли никаких попыток достать меня, возможно, они подумали, что я и так утону. Солнце медленно опустилось за горизонт, и вскоре стало совсем темно. Звезды были хорошо видны, и, ориентируясь по Полярной звезде, я продолжал грести на юг. Несмотря на то что на мне были только рубашка, брюки и носки, так как летные ботинки на меховой подкладке я сбросил сразу же после приводнения, я совершенно не чувствовал холода.

На следующее утро еще видимый мною маяк был ровно наполовину меньшего размера, чем накануне. В течение утра поблизости пролетели несколько мессершмиттов, но все мои попытки привлечь их внимание потерпели неудачу. Однажды, когда пара мессершмиттов прошла рядом со мною, я два раза выстрелил в воздух из своего пистолета и, сняв рубашку, начал размахивать ею. К сожалению, она была темно-синего цвета и поэтому не слишком выделялась на фоне моря. Но они не заметили и яркое пятно моей желтой шлюпки!

Теперь я должен был рассчитывать только на самого себя. Вскоре стало припекать солнце, и время от времени я должен был прикрывать рубашкой голову. Начала мучить жажда. Я должен был продолжать грести, но мои ладони горели, словно в огне. Тогда я попробовал другой метод движения, бросая вперед небольшой плоский якорь, а затем за веревку пытался быстро подтянуть к нему шлюпку. Спустя некоторое время я убедился, что с Озеля теперь меня не смогут заметить.

Наступила вторая ночь. Около полуночи тишину неожиданно разорвали разрывы, и совсем недалеко от меня в воздух поднялись фонтаны воды. Какие-то черные тени приближались ко мне. Первой моей мыслью было, что это советские военные корабли, которые стреляют в меня! Но тогда бы я должен был видеть вспышки от их выстрелов! Вскоре я увидел два советских эсминца, уходивших на полном ходу на восток и ведущих огонь куда-то в южном направлении. Испугавшись, что с них меня могут заметить, я начал всем, чем мог, прикрывать ярко-желтые борта своей лодки. Меня не заметили…

Это происшествие дало мне надежду, так как стрелять по эсминцам могла только немецкая береговая артиллерия. Поэтому расстояние до берега могло быть максимум восемь километров!